– Да, – простонал он. – Господи, я знаю, ты меня хочешь. Позволь мне…
Дженни протестующе замотала головой, словно чтобы напомнить себе самой.
– Я не буду твоей содержанкой.
Он поцеловал ее в шею.
– Сейчас я не настроен обсуждать детали. Я здесь из-за того, что ты сказала.
– Что я сказала?
– Что я одинок. Я чертовски одинок.
Она положила руки ему на плечи, его слова обжигали ее.
Он кивнул.
– Ты не любишь цифры. Я стараюсь придумать, что между нами может быть общего. Ведь так ты сказала, правильно? Найти общее между нами?
Это не должно было случиться таким образом. Ему надлежало оставаться холодным и отстраненным. Вместо этого он прельщал ее самыми сокровенными ее желаниями.
– Правильно, – подтвердил он. – Я могу думать только об одной вещи, которая нам обоим понравится. – Он снова коснулся губами ее груди. Он покусывал, то втягивая, то выпуская упругий коричневый комочек. Его рука снова скользнула вниз, поглаживая чувствительную плоть у нее между ног.
– О господи, – простонала она. – Лорд Блейкли…
Он поднял голову, его глаза зажмурены.
– Гарет, – произнес он.
– Что?
– Меня зовут Гарет. Не называй меня лордом Блейкли. Не сейчас.
Он наклонил голову близко-близко к ее лицу. Их дыхания сплелись в одно. Его рука, все еще зажатая между ее бедрами, поглаживала нежную кожу. Дженни дрожала от удовольствия и стыда за то, что он касается самых сокровенных участков ее тела.
Его глаза расширились.
– Скажи мне свое имя, – продолжал настаивать он.
– Никто не называл меня по имени уже двенадцать лет.
– Никто не звал меня Гаретом вот уже двадцать четыре года. Я не проживу еще одного дня, не услышав это имя.
Церковные колокола начали отбивать время. Это было первым событием внешнего мира, дошедшим до сознания Дженни. Тяжелая вибрация этих глубоких ударов пронеслась диссонансом волн страсти, возбуждаемых в ней его прикосновениями. Она начала считать удары. Один, два…
Его палец снова коснулся ее обнаженного соска.
– Господи Всемогущий, – исступленно прошептал он, уткнувшись в ее шею. – Пожалуйста, скажи мне свое имя.
Три, четыре, пять. Дженни сама звучала, словно тот колокол. Она постаралась припомнить все причины, по которым не могла открыть ему свое имя. Шесть. Почему она не может позволить ему, обнаженному и возбужденному, оказаться у себя в постели. Семь. Почему он не может войти в нее прямо сейчас, лишь раздвинув шире… Восемь. Колокола затихли.
Восемь часов.
Еще одно эхо, на сей раз уже в ее сознании. Эхо его слов, произнесенных в самом начале, еще на пороге ее дома.
Сейчас было восемь часов вечера.