Как-то она обвинила его в том, что он видит в людях только плохое. Возможно, потому, что ей доступны некоторые вещи, выходящие за пределы его понимания. И она не только их видит, она говорит о них. И силой ее надежды они становятся реальными.
Она окинула взглядом его руку, которой он схватил ее за локоть.
– Очень хорошо, – медленно произнесла Дженни.
Он быстро поймал свободного кебмена и сообщил ему ее адрес. Потом проследовал за ней в наемный экипаж.
Ему казалось, что на грудь ему положили тяжелый камень.
Он спрашивал себя, насколько успех Дженни в качестве мадам Эсмеральды обязан силе этого ее особенного таланта. Настоящая надежда, замаскированная разными колдовскими штучками и обманом. И если он видит в людях только плохое, так это потому, что продал свою собственную надежду много лет назад, позволив лорду Блейкли завладеть львиной долей жизни Гарета.
Теперь он видел эту надежду снова и не хотел ее упустить. Он не хотел упустить ее.
Гарет не верил в Неда. Он никогда на самом деле не верил в свою сестру. В эти дни, откровенно говоря, он едва верил в себя. Он и не предполагал, что найдет способ быть счастливым в Лондоне. Прежде чем он встретил Дженни, его дни длинной вереницей тянулись перед ним, фальшивые и пустые, череда утомительных обязанностей и ответственности, в которых не было места подлинной радости.
Он отчаянно жаждал ее благословения, хотя бы крупицы того благорасположения, что она так легко раздавала окружающим.
– Итак. – Он постарался, чтобы голос его звучал весело и непринужденно. Он не хотел выдавать, насколько важен был для него этот вопрос. – Ты смотришь на мою сестру и видишь сильную женщину. Ты взглянула на Неда и разглядела честного и уважаемого человека. Должно быть, я выгляжу чертовски привлекательным парнем. Что ты видишь, когда смотришь на меня?
Дженни встретила его тон легкомысленной улыбкой.
– О, так много непристойных вещей.
Ах. Значит, он не более чем потрясающий секс. Гарет проглотил разочарование. «Я говорил серьезно», – внутренне возмутился он. Однако возможно, и она была серьезна тоже. Возможно, она интуитивно поняла то, что, опираясь на логику, он знал всегда, – в нем не было ничего особенно привлекательного. Она сказала, что он, должно быть, очень одинок. Дженни была права – она смотрела сквозь его напыщенную, высокомерную маску, смотрела прямо в холодную темноту, заполнившую его сердце, жадно стремившееся к общению и дружбе.
Может быть, это все, что он значил для нее. Секс и симпатия.
Гарет закрыл глаза и попытался придать голосу побольше беспечности.