Он хотел бы знать, когда сможет отделаться от мыслей о мадам Эсмеральде. Одна его половина желала обладать ею в простом, сексуальном смысле. Другая – хотела… хотела сделать ее своим другом. Он запнулся.
Этого больше не случится. После того, как он повел себя тогда.
Гарет сомневался, увидит ли он еще когда-нибудь снова, как ее глаза загораются любовью и желанием. Вряд ли, особенно после того, когда он выставил себя перед ней таким ослом. Он взглянул на Уайта, внимательно за ним наблюдавшим. Доверие к его спокойной уверенности наполнило его истерзанное сердце. Он мог побиться об заклад, что Уайту известно, как поступить в подобной ситуации.
– Уайт, – произнес он неуверенно. – Что я на самом деле хочу знать: известно ли вам, как извиниться перед женщиной?
* * *
Часы показывали без десяти минут восемь. У Неда стянуло в тугой узел все внутренности, и на лбу выступили капли пота. Традиционные музыкальные вечера у Арбатнотов вовсе не давали поводов подобному холодящему ужасу, несомненно, охватившему юношу. Однако у Неда был план, который причинял ему столь же много беспокойств и страданий, сколько и какой-нибудь не переваренный в желудке хрящ. Каждый инстинкт его твердил, что он должен остановить это сумасшествие, пока оно не вышло из-под контроля, пока не обросло новыми смертоносными головами, словно мифическая гидра. Его гипертрофированное чувство чести болело весь день. Все, чему его когда-либо учили, свидетельствовало о том, что он поступает неправильно, дурно. Очень, очень неправильно и просто фатально дурно. Все это могло изменить жизнь и похоронить репутацию навсегда.
Однако разве имело смысл легкое испытание? Он знал, что должен через это пройти. Мадам Эсмеральда же сказала, что все в его руках. Ее слова гулким эхом отдавались в его измученном, воспаленном сознании.
«Не доверяй мне», – сказала она.
Но как же Нед мог ей не верить? Много лет назад она предсказала, что он освободится от приступов безнадежной черной тоски и отчаяния, сводивших его с ума. Он должен. Она предсказала, что Нед станет кем-то стóящим, будет вести достойную жизнь. Он надеялся, что так и будет. Но сейчас он чувствовал, как подступает гибельная чернота, страшный монстр, затаившийся неподалеку.
Не верить мадам Эсмеральде?
Если он лишится своей веры в нее, то никогда не поверит и в то, что она была права в тот самый первый день, когда велела ему жить. Он не мог не верить в то, что она видит его будущее, свободное от того ужасного отчаяния. Если она не видит будущего, то все его надежды на то, что оно у него будет, напрасны.