, пользуясь прекрасной возможностью, выберет, чтобы разоблачить меня, вынуждая открыть её под угрозой смерти.
Я вытянула руку перед собой, присматриваясь с тревогой. Всё ещё невидима. Чем занимается мой демон? Это затянувшееся молчание между нами не слабо треплет нервы. Пока она разговаривала, мне казалось, что я могла уследить за ней. Может, это и не так, но так казалось.
Я прищурилась. Кто бы в этом сомневался. Стражи опрокидывали и ломали вещи. Это просто подло.
Только не мой Честерфилд!
Выродок Броди направил свой автомат на мою уютную зону отдыха. Лоскуты кожи и обивки взметнулись вверх, книги разлетелись в клочья, а мои любимые чашки разлетелись вдребезги.
Я сжала зубы, сдерживая крик с требованием остановиться и убраться прочь. Мне абсолютно нечем будет подкрепить эти слова.
Один из мужчин неожиданно снял с плеча рюкзак, рывком раскрыл его и начал раздавать баллончики. К нему присоединились ещё двое, открыв рюкзаки, и вскоре у всех в руках оказались одинаковые баллоны.
Что в баллончиках? Что они задумали? Собрались травить меня газом? Не заметила, чтобы они достали из рюкзаков маски. Сработает ли на мне газ?
— Держите строй! — прокричал Броди, и стражи встали в стройный ряд, плечо к плечу, растянувшись на всю ширину помещения. После этого он рявкнул: — Ничего не упустите. Я хочу, чтобы эта сучка стала видимой!
С ужасом я наблюдала за тем, как они начали свирепствовать в моем ненаглядном книжном магазине, методично распыляя ярко-красную краску на всё, что было на виду.
* * *
Спустя двадцать минут в той части первого этажа КиСБ, что была открыта для посетителей, не осталось и сантиметра, не покрытого красным.
Мой прилавок превратился в скользкое багряное месиво.
Кресла и диван промокли насквозь. Ковры Бэрронса — его драгоценные превосходной работы ковры — пропитались красной краской так, что её невозможно будет отмыть, не разрушив при этом деликатный орнамент.
Мои книжные шкафы, книги и журналы были полностью запачканы. Мои милые лампы были разбиты и кровоточили. Мои подушки и покрывала превратились в хлюпкий хлам. Они раскрасили даже мои облицованные камины и газовые горелки.
Моя Синсар Дабх продолжала хранить молчание, пока длился штурм. Ни разу даже не попыталась соблазнить меня, призывая остановить их. Я в любом случае не стала бы пользоваться ей. Я не воспользовалась ею, чтобы спасти себя, и уж тем более не стала бы делать это, ради спасения магазина, несмотря на то, что я очень сильно его люблю.
Массивный шкаф, на котором я растянулась, был выше четырех метров. Когда они начали распылять краску, я вжалась в верхнюю крышку, поближе к центру, пытаясь занимать как можно меньше места, и молилась о том, чтобы краска не достала так высоко. Я осмотрела себя.