По большей части.
Что меня вполне устраивает.
Я всё продолжала уговаривать себя, что тоже выработаю кодекс, которого буду придерживаться, используя их как пример для подражания. Я фыркнула. Нелепо и смешно. Те, кто были для меня примером год назад, и те, кто являются им сейчас — полярные противоположности.
Я подняла взгляд на монитор, показывающий наполовину затемненную каменную пещеру, где на границе тьмы и света сидят Бэрронс с Риоданом, наблюдая за фигурой, скрытой в тени.
Затаив дыхание, я ждала, когда фигура снова объявится в тусклом свете, рассеивающим мрак. Мне нужно взглянуть на неё ещё раз, чтобы убедиться в своих подозрениях.
Когда существо, сотрясаясь и спотыкаясь, наконец встало на ноги, взмахивая руками, словно отражая удары невидимых противников, Бэрронс с Риоданом приняли боевую стойку.
Оно рвануло из тени и бросилось к Риодану, пытаясь вцепиться ему в глотку своими огромными когтистыми руками. Оно пульсировало, менялось, безуспешно сопротивлялось, обращаясь прямо у меня на глазах. В тусклом свете по-кошачьи золотые глаза превращались в алые, затем в алые с золотыми крапинками и снова в алые. На гладком лбу, скрытом длинными черными волосами, внезапно вырос рог. Черные клыки заблестели в полумраке, превращаясь в белые зубы, затем снова в клыки.
Я наблюдала за подобным перевоплощением достаточно часто, чтобы понять, что происходит.
Девяткой их теперь не назовешь.
Теперь их десять.
Бэрронс не дал горцу дотянуться до Риодана, и они втроем стремительно превратились в смазанные очертания, двигаясь в манере, подобной дэниному стоп-кадру, только ещё быстрее.
«Преврати меня в подобную себе,» — просила я Бэрронса не так давно. Хотя, если честно, сомневаюсь, что пошла бы на это. По крайней мере сейчас, когда я одержима существом, которое так ужасает меня.
«Никогда не просите меня об этом,» — прорычал он. Его резкий ответ красноречиво указывал на то, что он мог бы сделать это, если бы захотел. И я поняла, как это обычно бывает между нами, и без слов, что подобное ему не просто отвратительно, но и является нарушением их нерушимых правил. Подозреваю, что однажды, найдя меня в подземном гроте на грани смерти, он рассматривал такую вероятность. И возможно, тогда, когда его сын вырвал мне глотку. Он был рад тому, что ему не пришлось принять подобное решение.
А Риодан все же принял его. И не ради женщины, как это сделал Темный Король, одержимый страстью, в результате которой появился Темный Двор, а по совершенно непонятным мне причинам. Ради горца, которого он едва знал. В очередной раз собственник Честера предстал передо мной загадкой. Зачем он это сделал? Дэйгис умер или умирал, пронзенный Кровавой Ведьмой, разбитый и сломанный ужасным падением в ущелье.