Брук поняла, что у нее было достаточно денег, чтобы уехать, но не достаточно, чтобы прожить на них долгое время. Слезы всё стремительнее приближались.
Но потом Альфреда добавила:
— Или мы можем сбежать обратно в Лестершир и взять деньги из леса.
Брук издала почти истерический смешок.
— Ты закопала деньги в лесу?
— Конечно. Я подозревала, что мы можем и не остаться здесь. Но даже если бы мы и остались, я подумала, что позднее ты, возможно, захотела бы сбежать. И тогда под предлогом посещения родителей, ты могла бы вернуться домой. В любом случае, я предположила, что однажды мы вернемся в Лестершир. Но ты же понимаешь, что независимо от того, куда мы поедем, нас всё-таки могут найти. Твои родители потеряют слишком много. Они целую армию отправят за нами в погоню.
— Не успеют. Принц-Регент моментально отберёт у них то, что можно отобрать.
Альфреда подняла бровь.
— Тебе действительно их не жалко? Даже мать?
— Она никогда не заботилась обо мне, — настаивала Брук. — Почему я должна заботиться о ней?
— Потому что ты заботишься о ней. И потому, что она действительно заботится о тебе. Я знаю, что тебе не нравится слышать это, крошка, но это правда. Я не знаю, почему Гарриет решила скрывать это, но у неё, должно быть, есть на это веские основания. Ты никогда не думала, что это может быть из-за твоего отца? Когда человек решает, что что-то не имеет никакого значения, все вокруг него должны согласиться с ним или рискнуть быть наказанными.
Брук покачала головой. Временами Гарриет вела себя, как настоящая мать, но очень-очень редко. Несмотря на то, что она принимала весьма активное участие в подготовке Брук к Сезону в Лондоне, а иногда казалось, что она с нетерпением ждала этого даже больше, чем сама девушка, ничто из этого не компенсировало годы её пренебрежения материнскими обязанностями. Она никогда не обнимала её, никогда не говорила, что любит. Брук не могла даже обедать вместе с родителями! Но Роберт, конечно же, мог. Тем не менее, Альфреда была права. Она не могла сделать нечто подобное со своей матерью. Ей самой было бы от этого больно.
В конце концов, она уныло вздохнула.
— Я перееду жить в эту башню, чтобы каждую минуту помнить то место, которое для меня определил мой будущий муж.
Альфреда фыркнула.
— Не стоит дуться!
— Стоит!
— Тебе самой станет от этого хуже. Сделай кое-что другое. Заставь его полюбить тебя.
Брук села. Мать говорила то же самое.
Заставь его полюбить тебя, моя драгоценная. Заставь его влюбиться без памяти, и у вас будет прекрасная совместная жизнь.
— Ты говорила о взаимном соглашении не жить совместной семейной жизнью, — напомнила Брук. — Любовь не может быть частью этого.