Джейн была готова к такому вопросу: они с Юджином давно обсудили, как быть, если Руди заговорит об этом первым. Вообще-то, они хотели рассказать ему обо всем сами, но чуть позже, однако раз уж он заинтересовался, то теперь не отстанет, Руди был очень упрямым ребенком. Упрямым в хорошем смысле: он не капризничал, если Джейн говорила, что надо заканчивать играть на детской площадке, потому что пора идти обедать, но уж если хотел что-то выяснить, не отступал до победного конца. Ну и, в конце концов, ему почти четыре, можно и объяснить…
Она отложила книгу, вздохнула и поманила мальчика к себе. Тот охотно забрался на диван и внимательно заглянул матери в глаза.
— А почему ты решил, что на нас не похож? — спросила она.
-У тебя голубые глаза, у папы серые, а у меня черные, — подумав, ответил Руди. — И волосы тоже. У вас светлые, а у меня вот...
Он накрутил на палец вьющуюся черную прядь.
— А может, ты на бабушек или дедушек похож, — не уступала Джейн.
— Нет, — помотал головой Руди. — Ты же показывала фотографии. Там нет никого с черными волосами. А в передаче говорили, так не бывает. Помнишь?
Джейн зареклась смотреть при сыне научно-популярные программы. Да, было там что-то про генетику, про доминантные гены... Этого Руди, конечно, понять еще не мог, но общую суть уловил. Кажется, Юджин ему и растолковывал, что если поженятся люди с темными и светлыми волосами, то ребенок у них с большей вероятностью окажется темноволосым.
— Помню, — вздохнула она. — Ладно... Мы думали, еще рано говорить, но раз ты сам спросил... Руди...
Джейн открыла было рот и снова закрыла. Выговорить нужные слова оказалось совершенно невозможно.
— Мы тебя усыновили, — наконец произнесла она скороговоркой. — Когда ты был совсем крохой.
— А-а-а... — глубокомысленно произнес Руди. — А я думал, откуда я помню какую-то чужую тетю? Она со мной разговаривала... И других детей помню, мы играли...
Джейн выдохнула с облегчением: сын не огорчился и не обиделся.
— Неужели помнишь? — спросила она.
— Да, — серьезно ответил он. — Вот… У меня была погремушка. Моя-моя, самая любимая, а кто-то ее забрал и спрятал. И я плакал всю ночь...
— Ничего себе... — пробормотала Джейн, сажая Руди на колени. — Я вот только с пяти лет себя помню, и то плохо. Ты не расстроился?
Руди помотал головой.
— Нет, — спокойно сказал он. — Я просто понял. Это очень хорошо!
— Что хорошо?
— Что у меня есть мама и папа. — Руди сосредоточенно смотрел куда-то в пространство. — А родная мама где?
— Никто не знает, — вздохнула Джейн. — Тебя подбросили на крыльцо приюта. Не было ни записки с именем, ничего, только деньги.