У восточного конца оврага лежали три дерева – три сосны, прямые и ровные. Две упали параллельно, примерно на расстоянии десяти футов друг от друга, так что получилось что-то вроде моста через пропасть. Третью распилили на куски, каждый десять футов в длину, и положили между упавшими соснами, чтобы получилась надежная платформа. К ее верхней части была прибита фанера размером восемь на четыре.
– Это зачем? – спросила Кейси Найс.
Мы забрались на платформу, осторожно, цепляясь за низко нависшие ветки; не сразу восстановили равновесие, потом замерли на месте и принялись оглядываться по сторонам. Слева и справа были деревья. Впереди овраг уходил на запад, узкий и прямой, и его дальний конец почти терялся вдалеке, где виднелось серое пятно, как будто овраг остановился раньше, чем собирался, – возможно, из-за камнепада, случившегося миллионы лет назад.
Я посмотрел вниз, на фанеру, и увидел два едва различимых овала, совсем рядом друг с другом, каждый размером со страусиное яйцо или четверть футбольного мяча, как будто оставленных человеком, который неподвижно стоял на месте. Отпечатки были серыми, точнее, серебристыми – так бывает, когда фанера постоянно соприкасается с металлом, – а еще я разглядел следы смазки, четкие и черные, как сама земля, потому что если рассматривать смазку под микроскопом, видно, что она липкая.
Я присел на корточки и провел пальцем по следам.
– У винтовки такого размера перед цевьем две ноги, которые можно убирать или ставить. Он смазал петли, чтобы их защитить – так поступит любой, кто заботится о своем оружии, – а излишки, оставшиеся на тряпке, нанес на ножки, чтобы избежать коррозии, потому что они единственные соприкасаются с внешним миром. Он приходил сюда потренироваться в стрельбе и делал это столько раз и в таком количестве разных положений, что на фанере остались следы.
– Шерлок Бездомный, – сказала Кейси Найс.
Я посмотрел вниз, на дно оврага.
– Предположим, эти камни имеют форму полки или стола. Представьте себе, что он устанавливал на них мишени, – сказал я.
– Какие камни? – спросила она.
Мы двинулись дальше, точно параллельно деревьям, стараясь идти прямо, хотя нам то и дело попадались деревья, которые приходилось обходить. Я уверенно преодолевал ярд за ярдом, а Кейси Найс считала – сначала про себя, когда мы подобрались к тысяче двумстам пятидесяти, тихим шепотом, исключительно по привычке, а потом заговорила громче и четче, с едва скрываемым возбуждением, когда цифры становились все больше, и с изумлением, когда я поравнялся с последним из упавших серых камней.