Вертолёт жестко сел в один из желтых кругов в белом треугольнике.
«Здравствуй опустевшая База и Особый Охранный Отряд. Давно не видались. Жив остался и слава богу. Но, кажется, на эти края его влияние не распространяется. Интересно, сидел ли я в том вертолёте? Не будем расстраиваться. Уберусь отсюда немного позднее… Зато увижу Ингу».
— Выходите, капитан, — сказал пилот, открывая люк. — Не знаю почему, но вы мне симпатичны. На прощание хочу вам кое-что сказать. Никто не знает сколько у него жизней. Сегодня мне показалось — у меня последняя, а у вас теперь есть кое-что в запасе. Надеюсь вы выпутаетесь. Понимаете, о чем я? Идите к своей девушке и будьте счастливы. Когда-то меня звали Дремиус. Не моё время. Bene tibi. Пусть у вас всё будет хорошо.
Шпарин поднял голову и, обхватив затылок руками, смотрел на исчезающий в небе вертолет, пока тот не превратился в маленькую стрекозу. Навстречу этой стрекозе неслась другая. Несколько секунд и они слились, превратились в пылающий яркий ком и ссыпались вниз огненным дождем.
«Как он сказал, «не моё время»? Надеюсь, моё наступит нескоро. Он знал, что произойдет. Определенно знал и дал мне шанс. Мы все здесь похожи на кукол, которых переставляют с места на место, дергают за веревочки, заставляя кривляться и верить, что они играют в настоящую жизнь. Кукловоды сидят на «Холме». Листают чужие жизни, как книгу, вырывают страницы и вклеивают в неё листы, взятые из другой».
Шпарин снял берет и сунул за ремень.
«Пойду в столовую, навещу профессора. А где тополиный пух? Снова август?».
Шпарин обошел перевернутый кран, грузовик и увидел экстрасенсапарапсихолога.
Экстрасенс, одетый в форму без погон, с белой повязкой на рукаве, стоял у шара и с подозрительной периодичностью плевал на его поверхность. Смотрел, как шипит и испаряется слюна, и снова плевал.
— Замечательное занятие вы себе нашли, Сергей Николаевич, этак вы скоро обезводитесь, — насмешливо сказал Шпарин, вспомнив настоящее имя экстрасенсапарапсихолога. — От всей своей широкой души рад лицезреть вас живьем, а не в виде прозрачной субстанции. Где борода?
— Просыпаюсь вчера у себя в комнатке, чую что-то не так. Хвать за бороду, а её и нет, — простодушно ответил Маралов. — Так, легкая небритость. У вас, я наблюдаю, также большие изменения в лучшую сторону. Чему я тоже радуюсь от души. Рад, что вы живы и здоровы, в полной памяти и уме. Видел, как вы в вертолет залезли. Одно огорчает, попыточка ваша смыться не удалась, а я не так давно намекал вам, даже настаивал — нет выхода, останемся здесь навсегда. А вы, презрев мои увещевания, всё-таки попытались. Хорошо закончилось так, а не иначе. Порхала бы сейчас ваша душа в облаках.