«Значит было».
— Тук-тук-тук, — постучала и вошла в спальню другая девушка. — Проснулся?
Девушки присели по разные стороны широкой кровати. Переглянулись.
— Мы вот, что решили, — потеребив мятую простыню, сказал та, что сидела справа он него. — Тебе, действительно, необходимо уехать, как ты и говорил.
— Мы никому не расскажем, — кивнула головой та, что сидела слева. — Правда.
— Может вживешься в нашу жизнь.
Шпарин поднял руку.
— Боль-ше ни-че-го не надо го-во-рить. Большое спасибо за всё. Прекрасно провел с вами время, но я об этом жалею.
Шпарин соскочил с кровати, выбежал из спальни, быстро оделся и на прощание хлопнул дверью, так, что кошка, сидящая на верхней ступеньке, подпрыгнула и свалилась с крыльца.
«Любви захотелась, большой пребольшой! Больше никаких кисок, ни скребущихся внутри, ни вертящихся рядом. Всё! Домой, через эти, как их, «тернии». Чего бы это мне не стоило».
В доме, который Шпарин покинул, некоторое время стояла тишина.
— Ушел, — заплакала одна из девушек. — Какая я дура. Зачем я послушалась тебя, зачем?
— Так будет лучше. Он другой.
— Да, другой. Он лучше. Добрый и ласковый. Верни его.
— Чтобы опять крутил любовь с обеими.
— Он бы не стал.
— А что было сегодня ночью?
— Было то, что ему вкололи и мы сошли с ума.
— Поздно. Есть поступки, которые мужчины никогда не прощают женщинам. И мы их сделали.
— Не знаю я, не знаю, всё равно люблю его, — сказала Вика, вытирая слезы кулачком. — Теперешнего.
— Я, я… — сказала Инга, отворачиваясь и наматывая прядь волос на палец. — Я, кажется, тоже. Что мы натворили, Вика?.. Но я кое-что тебе скажу: далеко он не уйдет, уж поверь мне.
«Отвратительное состояние. Впервые меня так поимели. Поиграли, помучили и выкинули. Они получили высшее образование в борделе. Где зализать душевные раны? Дом двойника! Вряд ли в него заселены новые обитатели, зная об особом отношении к полковника к своему любимцу. Нажраться в одиночестве до поросячьего визга и залечь на дно до понедельника. Заодно посмотреть, чем «дышал» предшественник. Обстановка скажет о многом. Какие-то личные вещи должны остаться. Вжиться в роль насколько возможно. Но где достать водки и у кого, не вызывая подозрений, узнать, где обитал пропавший «жеребец»?
Занятый размышлениями Шпарин не заметил, как оказался на краю жилого квартала, на бетонной дороге, возле серой бетонной стены. Дальше был лес.
— Михаил Иванович! — услышал он знакомый голос. — Миша, не проходите мимо.
«Маралов! Удачно. Вот и пристанище на ночь».
В небольшом дворике у кустов ежевики, на травке, стоял грубо сколоченный столик и два кривых табурета.