Строго говоря, выбор ученого, которому предстоит первым коснуться зонда, был непростым вопросом. Прикосновение к зонду означало первый физический контакт с Трисолярисом со стороны человека. В соответствии с принципом равных прав, которого будут придерживаться при перехвате, ни один из флотов не мог заполучить себе такую честь, а взаимодействие нескольких представителей стало бы сложной организационной задачей. Поэтому работу следовало выполнить кому-то не из рядов ККФ. Дин И оказался наиболее подходящим кандидатом. Но за его выбором стояла и другая причина, о которой предпочитали умалчивать. Ни ККФ, ни ООН не питали особых надежд захватить зонд — он наверняка бы самоликвидировался во время или сразу после перехвата.
Но пока зонд оставался целым, из него следовало извлечь как можно больше данных, наблюдая с некоторого расстояния или при тесном контакте. Физик-ветеран, открывший макроатом, создатель управляемого термоядерного синтеза, идеально подходил для такой работы. И в любом случае, Дин И уже было восемьдесят три года, он жил сам по себе и мог заниматься, чем пожелает.
На последнем перед перехватом совещании командования «Кванта» Дин И увидел фотографию зонда. Три разведывательных корабля, посланные флотами, сменили принадлежащую Земле «Синюю тень». Они сфотографировали зонд с расстояния пятьсот километров; ближе к нему еще никто не подбирался. С размерами астрономы угадали: аппарат насчитывал 3,5 метра в длину. Когда Дин И впервые увидел снимок, ему представился тот же образ, что и любому другому: капля ртути. Зонд был идеальной каплей, круглой спереди и острой сзади. В абсолютно гладком зеркале поверхности светлой полоской отражался Млечный Путь, и весь объект выглядел захватывающе красиво. Форма зонда настолько хорошо соответствовала этому определению — «капля», что возникла теория, будто он целиком жидкий и никакой внутренней структуры у него вовсе нет.
Дин И увидел голограмму и до конца совещания не проронил ни слова. Он сидел, уставившись в стол.
— Профессор Дин, вас что-то беспокоит? — спросил капитан.
— Не нравится оно мне, — негромко ответил он, указывая на снимок трубкой.
— Но почему? Мне он кажется безобидным прекрасным произведением искусства, — возразил другой офицер.
— Вот поэтому он мне и не нравится, — покачал седой головой Дин И. — Скульптура какая-то, а не межзвездный зонд! Это плохое предзнаменование, когда мы встречаемся с предметом, настолько не соответствующим нашему представлению о нем. Очень, до крайности странная штука. На поверхности нет отверстий. Где же сопло двигателя?