Стянутая со всего фронта артиллерия несколько часов молотила по немецким окопам. Такой артиллерийской подготовки солдаты не видели за все время войны.
В десять часов утра в атаку кинулись батальоны смерти. Вслед за ними должна была броситься на врага и доблестная 4-я особая дивизия. Ко тут случилось то, чего не предусмотрели генералы.
Дивизия пропустила батальоны смерти, заняла окопы и остановилась. Из штабов армии, корпуса, дивизии летели в полки грозные приказы с требованием наступать, Все было напрасно. Тогда дивизии был предъявлен ультиматум. Если полки не выступят, не поддержат окопавшихся у немецких проволочных заграждений батальонов смерти, артиллерия откроет огонь по дивизии. Но не помог и ультиматум. Тогда, чтобы устыдить «трусов», «изменников», офицеры дивизии одни бросились в атаку. Но солдаты не пошли за ними. Тогда командование корпуса отдало приказ отвести дивизию в тыл. Полки не подчинились этому распоряжению. Идти в тыл — это значило быть обезоруженными и расстрелянными.
Дивизия получила второй ультиматум — в двадцать четыре часа очистить окопы. И в виде устрашения было выпущено несколько шестидюймовых снарядов по окопам.
Но солдаты, засев у бойниц, держали фронт, зорко следили за немцами, наблюдавшими за этим удивительным поединком.
Командование выпустило около сотни снарядов по своим окопам и перенесло огонь на немцев. Не хотите уходить, — хоть фронт держите.
Но нам и в голову не приходило изменять родине, переходить к немцам, как об этом писали эсеровские и меньшевистские газеты, распространяя о солдатах особой дивизии уйму небылиц.
Они, например, называли день и час, когда дивизия в полном составе и с развернутыми знаменами перейдет к немцам и этим оголит фронт, предаст интересы революции.
Назначенный день, когда дивизия должна была уйти к немцам, давно прошел, а особая дивизия все еще продолжала оставаться в окопах. Она не только не покинула позиций, а отразила несколько яростных атак немцев, решивших воспользоваться нашими неурядицами, захватила около сотни пленных и большие трофеи.
На другой день пленные были отправлены в Двинск как доказательство нашей боеспособности. Солдатам интересно было знать, как отнесутся к их «сюрпризу» командование и меньшевистский комитет армии.
Но меньшевик — все меньшевик. И не зря в особой дивизии слово «меньшевик» стало потом ругательным. Командование армии и комитет приняли пленных, трофеи, а через два дня в газетах этих господ мы читали:
«ГЕРМАНИЯ НАКАНУНЕ КРАХА
Вчера в расположение Н-ской стрелковой дивизии перебежало 98 голодных немецких солдат. Пленные в один голос заявляют, что продовольственное положение Германии катастрофическое. Германия накануне краха, бунты и восстания грозят взорвать кайзера Вильгельма».