Заметив нас, Маллес отложил пульт на полочку, пристроенную справа от кровати, и вымученно улыбнулся.
Выглядел он, прямо скажем, не очень. Под темно-карими глазами пролегли черные тени, а сами глаза словно ввалились. Лицо осунулось, а движения казались слишком медленными, порывистыми. Будто каждое требовало немалых усилий, но Маллес стремился даже сейчас действовать мощно, бодро, как привык.
На долю секунды меня пронзило сочувствие, боль за этого умного, сильного, еще молодого по меркам верберов мужчину. В груди кольнуло, и Рик осторожно приобнял за талию, как делал всегда, когда меня поглощали неуместные эмоции. Медиков учат как-то их отключать, или чувства сами атрофируются, но мне до этого было еще ой как далеко.
Горячая рука Рика на талии, жар его мощного тела за спиной, странное напряжение, которое ощущалось в каждой мышце василиска всегда, когда он обнимал меня… Как обычно они сделали свое дело. Я расслабилась, почувствовала прилив сил, и настроилась на работу.
На небольшой полочке, встроенной в изголовье кровати мигал черный ящик, не больше двух ладоней размером. Этот внешне не примечательный прибор за доли секунды оценивал температуру тела, давление, состояние организма.
На руке Маллеса ужераспласталась розовая медуза. Большая, похожая на комок неприятной жижи, она медленно твердела, и преображалась.
Казалось, из морского жителя прорастает деревце– невысокое, морковного цвета оно тянулось и тянулось вверх и словно затвердевало у нас на глазах.
Хэлла – медуза-растение, очередной местный оборотень, обладала уникальными свойствами. Она впитывала выделения с кожи любого существа и разлагала их на составляющие, реагируя на состав, количество и качество. Не прошло и секунды как перед нами кустился алый бонсай, не больше ладони, с желтыми иглами-листьями.
Рик протянул резиновые перчатки, которые я снова забыла прихватить у дежурной медсестры. Я надела их и осторожно взяла хэлу. Положила на прибор, и он мгновенно выдал нам десятки виртуальных цифр. Они вереницей промелькнули перед глазами.
Рик поднес к цифрам лист бумаги, и на нем словно бы возникла распечатка темно-синими чернилами.
Больница перекрестья, уникальная в своем роде, сочетала ноу-хау ближайших миров, технологически намного более развитых, чем моя Земля, живые аппаратыи магию. Сочетала настолько причудливо, удивительно и гармонично, что я не уставала поражаться.
Результаты обследования Маллеса выглядели неутешительно.
Его органы словно кто-то уничтожал изнутри – клетку за клеткой. Вот только ни вирусов, ни бактерий, ни паразитов, ни опухолей у вербера не обнаружилось. Хэла подтвердила, что никаких инородных тел, выделений, продуктов чужой жизнедеятельности в теле Маллеса нет. Состав крови и других жидкостей организма, хоть и говорил о сильной потери железа и еще уймы жизненно-важных веществ, но тоже не указывал на постороннее присутствие.