Взвод Колберта отходит назад для защиты позиции первого разведбатальона с восточного края. Бойцы роют несколько рядов окопов в твердой, глинистой земле, которая, в придачу ко всему, подтоплена. Перед тем как задремать в короткой «боевой отключке», несколько морпехов из роты Браво собираются у своих влажных ям, чтобы перекусить в темноте скудным сухим пайком. «Я был хладнокровен как ублюдок, когда стрелял по тем парням, что выпрыгивали из грузовика, — говорит Эспера, угрюмо описывая подробности каждого убийства. — Если и было во мне хоть что-то человечное до того, как я сюда приехал, я все это растратил».
В одном километре севернее с блокпоста, который контролируется ротой Чарли, постоянно доносятся предупредительные выстрелы. Мы слышим очередь, а затем рев автомобильного двигателя. Морпехи выкрикивают приказы открыть огонь, за которыми следует мощный оружейный залп. Шум двигателя приближается к нам в темноте. Снова стрельба, затем — протяжное визжание шин. В наступившей тишине кто-то произносит: «Кажется, его остановили». Почему-то, все начинают смеяться.
Морпехи на блокпосту смотрят, как из машины, махая руками, бегут мужчины. Они безоружны. В ответ на крик морпехов, они покорно падают на землю на обочине.
Двое морпехов осторожно приближаются к автомобилю. Он расстрелян, дверцы широко распахнуты, до сих пор горят фары. Сержант Чарльз Грейвз видит маленькую девочку, лет трех на вид, которая свернулась калачиком на заднем сиденье. На обивке видно немного крови, но у девочки открыты глаза. Грейвз нагибается, чтобы вытащить ее, — как он скажет позже, думая о том, какие могут понадобиться медикаменты, чтобы оказать ей помощь, — когда ее макушка съезжает набок, и наружу выпадают мозги. Когда Грейвз отступает назад, он чуть не падает, поскользнувшись на мозгах девочки. Проходит не меньше минуты, пока Грейвз может вымолвить хоть слово. Такую ситуацию он способен описать разве что простейшими словами. «Сквозь дыру в черепе я видел ее горло», — говорит он.
Оружия в машине не нашли. Переводчик спрашивает отца, который сидит у дороги, почему он не отреагировал на предупредительные выстрелы и не остановился. Тот просто повторяет: «Извините», а затем смиренно просит разрешения подобрать тело своей дочери. Последнее, что видят морпехи — это то, как он уходит по дороге прочь, неся ее тело на руках.
Тем временем, снаряды артиллерийской поддержки, которую рота Браво вызвала сорок пять минут тому назад, начинают падать на шоссе с запада — там, где был замечен поток машин, покидающих город. Снарядами 155-мм стреляют из гаубиц морской пехоты, спрятанных где-то в шестнадцати-двадцати пяти километрах южнее. Они оставляют в небе дугообразные оранжевые следы. На расстоянии, огненные взрывы выглядят красиво и завораживающе, как любое пристойное шоу на четвертое июля. 164‑мм артиллерийские снаряды падают вдоль шоссе, но кровавая расправа над машинами, деревнями и фермами у дороги остается невидимой в темноте.