Капитану Америке тридцать один и он женат. Он говорит, что никому не угрожал. «Я просто приказал парню заткнуться на хрен», — рассказывает он позже. Он также говорит, что никогда не колол иракца штыком. Он утверждает, что держал штык в руках исключительно потому, что «когда подходишь к врагу вплотную, это самый лучший способ с ним сладить, не прибегая к стрельбе».
По словам Кочера, он волновался, что ситуация вышла из-под контроля. Он приказал одному из морпехов в своей группе — двадцатидвухлетнему капралу Дэну Рэдману — охранять пленного. Рэдман наступил ботинком на шею иракца и наставил на него автомат М‑4. «Мы пытались разрядить ситуацию, — говорит Рэдман. — Я не пинал его и не бил. Черт побери, мы просто хотели убрать оттуда Капитана Америку».
На следующий день сержант Коттл — резервист, который сначала пожал Кочеру руку и поблагодарил его, — подал отчет, обвиняя Кочера, Рэдмана и Капитана Америку в грубом обращении с пленным. Позже Коттл говорит мне: «Мне жаль рядовых. Проблема была вовсе не в них. Проблема была в офицере». Один из резервистов-сослуживцев Коттла, старший рядовой, который тоже был свидетелем событий, говорит: «Из того, что я видел — этот офицер ненормальный. С ним что-то не в порядке». Капитан Америка отрицает любую провинность. Он думает, что его обвинители просто недостаточно знакомы с реалиями зоны боевых действий. «В тот день они увидели зверя и не знали, как с ним обращаться, — говорит Капитан Америка позже. — С пленным обращались, как положено, пусть даже им не понравилось, как это выглядело».
Моя первая встреча с вражеским военнопленным происходит у заднего отсека Хамви лейтенанта Фика, спустя час после инцидента. Время вечернее, и второй взвод роты Браво обустраивает блокпост с южной стороны Бакубаха. Пленный ерзает на платформе джипа, только теперь на его голову надет мешок. Несколько морпехов собрались вокруг и глумятся над ним. «А что бы ты с нами сделал, если бы взял нас в плен?» — говорит, набычившись, девятнадцатилетний морпех.
Подходит Фик. «Эй, только не надо военных преступлений в багажнике моего грузовика». Он бросает эти слова легкомысленно. Он еще понятия не имеет о возникших разногласиях вокруг захвата пленного. «Развяжите его и дайте ему воды».
Когда морпехи срезают с мужчины наручники на застежке, они видят, что его руки опухли и покраснели. Сердитый девятнадцатилетний морпех дает ему бутылку воды и кекс из сухого пайка. Пленный утирает слезы, секунду подозрительно смотрит на подношение, а затем с жадностью начинает есть.