– Почему мне нельзя посмотреться в зеркало?
Меня обрядили в узкое платье в серую и белую полоску, как обшивка матраса, с широким блестящим красным поясом, и усадили в кресло.
– Почему нельзя?
– Потому что лучше не надо.
Сестра захлопнула сумку с легким щелчком.
– А почему?
– Потому что вы не очень-то хорошо выглядите.
– Ой, ну дайте же посмотреть.
Сестра вздохнула и открыла верхний ящик стола, вынула оттуда большое зеркало в деревянной раме в тон отделке стола и подала мне.
Сначала я не поняла, в чем проблема. Это было вовсе не зеркало, а картина. Непонятно, кого она изображала, мужчину или женщину, потому что у человека на картине волосы были сбриты и торчали в разные стороны, как пучки цыплячьего пуха. Одна сторона лица у этого человека была лиловой и как-то бесформенно выпирала, переходя в зеленый по краям, а затем в землисто-желтый цвет. Губы у него были бледно-коричневые с розовыми болячками по уголкам. Больше всего в лице поражало неестественное сочетание ярких цветов.
Я улыбнулась. Рот в зеркале осклабился в ухмылке.
Через мгновение после звонкого удара в палату влетела еще одна сестра, постарше. Она посмотрела сначала на разбитое зеркало, потом на меня, стоявшую над ослепшими белыми осколками, и быстро вытащила молодую сестру в коридор.
– Я тебе что говорила? – услышала я ее голос.
– Но я только…
– Я тебе что говорила?!
Я слушала с некоторым интересом. Любой может уронить зеркало. Я не понимала, почему они так переполошились.
В палату вернулась вторая сестра, та, что постарше. Она стояла, скрестив руки на груди, и пристально смотрела на меня.
– Семь лет удачи не видать.
– Что?
– Я сказала, – повысила голос сестра, словно обращаясь к глухому, – семь лет удачи не видать.
Вернулась молодая сестра с веником и совком и принялась убирать блестящие осколки.
– Это сплошное суеверие, – ответила я.
– Ха-ха! – обратилась сестра постарше к той, которая ползала на четвереньках, словно меня и не было. – Сама знаешь, где ей вложат ума!
Через заднее окно «Скорой помощи» я видела, как знакомые улицы одна за другой исчезают вдали за пышной летней листвой. По обе стороны от меня сидели мама и брат.
Я сделала вид, что не знаю, почему меня переводят из маленькой больницы в моем родном городе в центральную городскую, и ждала, что же мне скажут.
– Они хотят, чтобы ты лежала в специальной палате, – сказала мама. – В нашей больнице такой палаты нет.
– А мне там нравилось.
Мамины губы сжались.
– Тогда надо было вести себя как следует.
– Что?
– Не надо было разбивать зеркало. Тогда, может, тебя бы там и оставили.