Но мы и до Вальдау не доeдем , а покинем автобус на десятой верстe от Кенигсдорфа, у одинокаго {52} желтаго столба. Теперь обратимся опять к картe: направо, то-есть на восток от шоссе, тянется большое пространство, все в точках , -- это лeс ; в нем находится то малое озеро, по западному берегу котораго, точно игральныя карты вeером , -- дюжина участков , из коих продан только один -- Ардалiону -- (и то условно). Близимся к самому интересному пункту. Мы вначалe упомянули о станцiи Айхенберг , слeдующей послe Кенигсдорфа к востоку. И вот , спрашивается: можно ли добраться пeшком от маленькаго Ардалiонова озера до Айхенберга? Можно. Слeдует обогнуть озеро с южной стороны и дальше -- прямо на восток лeсом . Пройдя лeсом четыре километра, мы выходим на деревенскую дорогу, один конец которой ведет неважно куда, -- в ненужныя нам деревни, другой же приводит в Айхенберг .
Жизнь моя исковеркана, спутана, -- а я тут валяю дурака с этими веселенькими описаньицами, с этим уютным множественным числом перваго лица, с этим обращенiем к туристу, к дачнику, к любителю окрошки из живописных зеленей. Но потерпи, читатель. Я недаром поведу тебя сейчас на прогулку. ?ти разговоры с читателем тоже ни к чему. Апарте в театрe, или красноречивый шип : "Чу! Сюда идут ..."
Прогулка... Я вышел из автобуса у желтаго столба. Автобус удалился, в нем остались три старухи, черных в мелкую горошинку, мужчина в бархатном жилетe, с косой, обернутой в рогожу, дeвочка с большим пакетом и господин в пальто, со с eхавшим на-бок механическим галстуком , с {53} беременным саквояжем на колeнях , -- вeроятно ветеринар . В молочаях и хвощах были слeды шин , -- мы тут проeзжали, прыгая на кочках , уже нeсколько раз с Лидой и Ардалiоном . Я был в гольфных шароварах , или по-нeмецки кникербокерах . Я вошел в лeс . Я остановился в том мeстe, гдe мы однажды с женой ждали Ардалiона. Я выкурил там папиросу. Я посмотрeл на дымок , медленно растянувшiйся, затeм давшiй призрачную складку и растаявшiй в воздухe. Я почувствовал спазму в горлe. Я пошел к озеру и замeтил на пескe смятую черную с оранжевым бумажку (Лида нас снимала). Я обогнул озеро с южной стороны и пошел густым сосняком на восток . Я вышел через час на дорогу. Я зашагал по ней и пришел еще через час в Айхенберг . Я сeл в дачный поeзд . Я вернулся в Берлин .
Однообразную эту прогулку я продeлал нeсколько раз и никогда не встрeтил в лeсу ни одной души. Глушь, тишина. Покупателей на участки у озера не было, да и все предпрiятiе хирeло. Когда мы eздили туда втроем , то бывали весь день совершенно одни, купаться можно было хоть нагишом ; помню, кстати, как однажды Лида, по моему требованiю, все с себя сняла, и очень мило смeясь и краснeя, позировала Ардалiону, который вдруг обидeлся на что-то, -- вeроятно на собственную бездарность, -- и бросил рисовать, пошел на поиски боровиков . Меня же он продолжал писать упорно, -- это длилось весь август . Не справившись с честной чертой угля, он почему-то перешел на подленькую пастель. Я поставил себe нeкiй срок : окончанiе портрета. Наконец запахло {54} дюшессовой сладостью лака, портрет был обрамлен , Лида дала Ардалiону двадцать марок , -- ради шику в конвертe. У нас были гости, -- между прочим Орловiус , -- мы всe стояли и глазeли -на что? На розовый ужас моего лица. Не знаю, почему он придал моим щекам этот фруктовый оттeнок , -- онe блeдны как смерть. Вообще сходства не было никакого. Чего стоила, напримeр , эта ярко-красная точка в носовом углу глаза, или проблеск зубов из под ощеренной кривой губы. Все -- это -- на фасонистом фонe с намеками не то на геометрическiя фигуры, не то на висeлицы. Орловiус , который был до глупости близорук , подошел к портрету вплотную и, подняв на лоб очки (почему он их носил ? они ему только мeшали), с полуоткрытым ртом , замер , задышал на картину, точно собирался ею питаться. "Модерный штиль", -- сказал он наконец с отвращенiем и, перейдя к другой картинe, стал так же добросовeстно разсматривать и ее, хотя это была обыкновенная литографiя: остров мертвых .