— Отчего ты плакала, Оливия? — спросил он тихо.
Она резко отвернулась от него. Почему она должна объяснять этому бесчувственному животному, что она из-за него испытывает?
— Ответь мне, — сказал он. Раздраженная его упорством, она вызывающе посмотрела на него.
— Это были слезы гнева, сэр, а не сожаления, уверяю тебя.
— Гнева? Ты рассержена предложением руки и сердца, Оливия?
— Это не предложение руки и сердца, — отрезала она, сверкая глазами. — Это ультиматум. Или мой брат потеряет усадьбу, или я должна буду прожить всю свою жизнь с человеком, который мне крайне неприятен. Чтобы вышивать ему одежду! Какое же это предложение, позволительно спросить?
— Спросить всегда позволительно.
— Я не привык делать такие серьезные предложения, может быть, это выглядело недостаточно тонко. Но как мне кажется, учитывая обстоятельства, все было сделано справедливо.
— Ты сделал предложение моему брату, а не мне! — Сердитая слеза скатилась по ее щеке. — Но я — не собственность брата, которую можно отдать в уплату за его долги!
— Я не предлагал Генриху продать тебя за долги. Я просто предложил твоей семье разумный выход из тяжелого положения. В конце концов, я — владелец собственности и хочу вложить в нее капитал. И при этом все останется в семье. Разве это плохо?
Он был так близко от нее! Она отчаянно желала, чтобы его близость перестала так сильно действовать на нее. Сэр Лоуренс взял Оливию за руку, и все здравые мысли мгновенно улетучились из ее головы.
— Все равно ты использовал меня как товар… — Но это было последнее, что она смогла сказать. Он прикоснулся к медному локону, лежавшему на ее плече, и обернул его вокруг пальца.
— И какой товар!.. — с ласковой усмешкой сказал он.
Его легкомысленное отношение взбесило ее, и она решительно оттолкнулась от дерева, чтобы уйти и положить конец этому неприятному разговору. Раз он не хочет взглянуть на все ее глазами, значит, говорить больше не о чем. Однако если она думала, что он отступит назад, чтобы пропустить даму, то жестоко ошибалась. Она уже три раза ускользала от него в этот день, но теперь это ей не удалось. Он крепко держал ее за руку, в серо-стальных глазах больше не было ласковой усмешки. Он пальцем приподнял ее подбородок, заставив взглянуть на него.
— Я предлагаю тебе свой дом и свою защиту, Оливия.
— В обмен на что, сэр?
— Меня интересует твое искусство, — сказал он мрачно. Ни слова о чувствах, ни намека на нежность! Как Кэтрин могла подумать, что между ними может возникнуть любовь? Чушь!
— А твое, сэр, меня не интересует.
Этими словами, вылетевшими непроизвольно, она хотела его обескуражить, но слишком поздно поняла, что получился эффект, прямо противоположный желаемому. Он крепко прижал ее к своей груди, одной рукой схватил сзади за волосы и приблизил к себе ее лицо. Губы девушки приоткрылись от боли и изумления, но он крепко держал ее, не давая вырваться.