Космопорт Нью-Чикаго охраняла целая рота десантников. После того как имперские войска захватили генератор Поля Лэнгстона, сопротивление прекратилось, и большинство горожан даже приветствовали победу имперских сил — город словно вздохнул, устало и облегченно, что убеждало больше, чем всякие парады в честь победителей и ликование на улицах. Однако мятеж на Нью-Чикаго оказался для Империи полной неожиданностью, и теперь никто бы не удивился, если бы восстание вспыхнуло вновь.
Поэтому десантники по-прежнему патрулировали порт и охраняли имперские корабли, и, двигаясь со своими слугами под яркими лучами солнца к высящемуся впереди челноку, Салли Фаулер чувствовала на себе их взгляды. Впрочем, это ее не беспокоило. Племянница сенатора Фаулера давно привыкла, что на нее обращают внимание.
«До чего хороша, — подумал один из охранников. — Только лицо какое-то застывшее. Вроде бы должна радоваться, что ее вытащили из этого вонючего лагеря, но по ней и не скажешь». По ребрам у охранника непрерывно сбегали капельки пота, и у него вдруг возникла новая мысль: «Надо же, на ней ни капли пота. Ну прямо ледяная статуя, вырублена искуснейшим скульптором всех времен…»
Большой челночный корабль оказался заполненным лишь на треть. Салли сразу заметила двоих черноволосых мужчин небольшого роста — Бери и его слугу, причем, кто есть кто, не спутаешь — и четверых молодых парней, отмеченных печатью нью-чикагского провинциализма, — эти буквально излучали и страх, и восторг, и ожидание перемен. Рекруты, догадалась она.
Не желая ни с кем разговаривать, Салли села в последнем ряду. Адам и Энни встревоженно посмотрели на свою госпожу, но сели через проход. Они знали, когда ее лучше не беспокоить.
— Слава богу, мы отсюда улетаем, — произнесла Энни.
Салли промолчала. Отлет не вызывал у нее никаких чувств.
В таком состоянии она находилась еще с тех пор, как в лагерь ворвались десантники. Потом была и хорошая пища, и горячая ванна, и чистая одежда, и почтение со стороны окружающих, но ее ничто не трогало. Она не испытывала ровным счетом никаких эмоций. Эти месяцы за колючей проволокой словно дотла выжгли что-то в ее душе. Может быть, навсегда, думала она. Но и это ее почти не беспокоило.
Когда Салли Фаулер окончила Имперский университет на Спарте и получила степень магистра антропологии, ей удалось убедить дядюшку, что будет гораздо лучше, если вместо учебы в аспирантуре она отправится путешествовать по Империи, чтобы своими глазами увидеть, как развиваются вновь завоеванные провинции и что происходит с их примитивными культурами. «Может быть, — заявила она, — я даже напишу книгу».