— Ну чему я могу научиться здесь? — настаивала Салли. — Там, за пределами Угольного Мешка, от меня действительно будет какая-то польза.
Мысленно она уже видела свое триумфальное возвращение, публикации, статьи в академических журналах… Собственным трудом добиться уважения в научном мире казалось ей куда как увлекательнее, чем сидеть и ждать, когда ее выдадут замуж за какого-нибудь молодого аристократа. Нет, она, конечно, выйдет замуж, но не раньше, чем добьется чего-то сама. Ей хотелось стать кем-то, а не просто наследницей знатного рода, хотелось служить Империи, не только рожая для нее сыновей, которые вырастут и, возможно, погибнут потом в каких-нибудь космических битвах.
Как ни странно, дядюшка согласился. Если бы Салли разбиралась в людях не только на уровне академической психологии, она бы поняла почему. Бенджамин Брайт Фаулер, младший брат ее отца, не унаследовал от семьи ничего и добился положения лидера большинства в сенате исключительно своими способностями. Детей у него не было, и к Салли, единственной, кто остался в живых из семьи его брата, он относился как к дочери. Слишком много ему доводилось видеть девушек, чье единственное достоинство — это родственники и их деньги. Поэтому Салли и ее подруга со студенческих лет без долгих разговоров отправились изучать примитивные культуры в провинциях, взяв с собой только слуг Салли, Адама и Энни. Космофлот то и дело находил новые планеты — кое-где корабли Империи не садились уже более трехсот лет, и войны настолько сократили население, что некоторые планеты просто впали в варварство.
На одну из таких примитивных колоний они как раз и направлялись и должны были остановиться на Нью-Чикаго только для того, чтобы пересесть на другой корабль, но тут разразился мятеж. В тот день подруга Салли, Дороти, выехала за город, и никто ее больше не видел. Гвардейцы Союза из Комитета государственной безопасности вытащили Салли из ее гостиничного номера, разворовали все, что было у нее ценного, и бросили ее в концентрационный лагерь.
В первые дни в лагере сохранялся порядок. Имперская знать, гражданские лица из имперских служащих и бывшие солдаты Империи делали лагерь куда безопаснее улиц Нью-Чикаго. Но аристократов и правительственных чиновников с каждым днем становилось все меньше — их увозили группами, и больше они не возвращались, — а в лагерь тем временем свозили самых обыкновенных уголовников. Каким-то чудом ее отыскали в лагере Адам и Энни, и, по счастью, все остальные, кто жил в одной с ней палатке, оказались не преступниками, а имперскими гражданами. Так она пережила первые дни, дальше счет пошел на недели, а затем потянулись месяцы бесконечного заключения под черным куполом Поля Лэнгстона.