— К чему этот сарказм? — проворчал Лестрейд.
— Нервишки, уважаемый? Видно, что-то взяло вас за живое.
— Если вы не знаете, в чем дело, значит, вы не читали утреннюю газету, — ответил Лестрейд.
— Действительно не читал.
Полицейский офицер повернулся ко мне и поздоровался:
— Доктор Уотсон! Давненько наши пути не скрещивались.
— Слишком давно, инспектор Лестрейд. Надеюсь, вы в добром здравии?
— Иногда радикулит прихватывает. Но это я переживу. — И добавил многозначительно: — По крайней мере пока не увижу, как этого уайтчэпельского маньяка ведут на виселицу.
— Опять Потрошитель? — отрывисто спросил Холмс.
— Он самый. Пятое нападение, мистер Холмс. Вы, конечно, читали о нем, хотя я не знал, что вы решили предложить свои услуги.
Холмс не парировал этот выпад. Он глянул на меня.
— Мы на верном пути, Уотсон.
— Что такое? — воскликнул Лестрейд.
— Пятое, вы сказали? Несомненно, вы имеете в виду пятое официально зарегистрированное убийство?
— Официально или нет, Холмс…
— Я хотел сказать, что вы не можете быть уверены. Вы нашли трупы пяти жертв Потрошителя. Но другие могут быть спрятаны.
— Жизнерадостное предположение, — пробормотал Лестрейд.
— Кстати, о пятой жертве. Я хотел бы взглянуть на нее.
— Заходите. Да, знакомьтесь — доктор Мэррей. Здешний хозяин.
Доктор Мэррей был скелетообразным человеком со смертельно бледным лицом, но его самообладание произвело на меня благоприятное впечатление. Его манера держаться отражала внутреннюю отрешенность, которая присуща людям, непосредственно имеющим дело с мертвыми. Когда Лестрейд представил его, он поклонился и сказал:
— Я действительно тружусь здесь, но предпочел бы, чтобы потомки помнили обо мне как о директоре приюта, который находится рядом. Он дает больше возможностей служить людям. Беднягам, которых доставляют сюда, уже ничем не поможешь.
— Займемся делом, — прервал его Лестрейд и распахнул перед нами дверь.
Нас встретил сильный запах карболовой кислоты, запах, с которым я был хорошо знаком, когда служил в войсках ее величества в Индии.
Комната, в которую нас ввели, напоминала длинный широкий коридор. Вдоль одной стены тянулся помост, на котором стояли грубо сколоченные деревянные столы. Почти половина из них была занята неподвижными телами, прикрытыми простынями. Лестрейд провел нас в дальний конец комнаты. Там находились еще один помост несколько выше других и стол, на котором лежало тело.
— Энни Чэпмен, — угрюмо произнес Лестрейд, — новая жертва этого мясника. — Он откинул простыню.
Холмс был самым бесстрастным из людей, когда речь шла о преступлении, но и на его лице появилось выражение угрюмой жалости. Что до меня, то должен признаться, что, хотя я привык к зрелищу смерти, меня начало мутить. Девушка была зверски убита, как животное на бойне.