– Да нас всего двое.
– Подожди! Наш Семен сколько уже весит – сто или сто двадцать килограмм?
– Фира Наумовна, ну вы скажете! Килограмм девяносто, наверное.
– Вот видишь! Он один кушает как большая еврэйская семья!
И ведь что интересно: научила-таки меня моя свекровь всем женским премудростям, и не только вкусно готовить, но и дом содержать, и полезные покупки делать, и экономно деньгами распоряжаться, за что я ей благодарна по сей день! А еще благодарна за помощь в воспитании моего сына Миши, на которого – а он был первым внуком, правнуком, племянником – щедро излилась любовь всего дружного семейства. Мне иногда казалось, что родственники тайно собрались, посовещались между собой и разделили обязанности в отношении моего неугомонного чада. Фира Наумовна как медицинский работник и любительница вокала отвечала за физическое здоровье и культурно-художественное воспитание Мишеньки, дедушка Зяма – за математическое и шахматное развитие. Аркаша поставил ребенка на лыжи, коньки и научил плавать. А любимая золовка Фанечка – та просто была «на подхвате» и заменяла меня и Сеню всякий раз, когда мы – безалаберные родители – уезжали в Москву то в аспирантуру, то на защиту своих диссертаций.
Моя свекровь, которую я как-то быстро стала называть мамой, любила повторять: «На наше еврэйское счастье, все живы и здоровы, а остальные проблемы мы порешаем». И решала без лишних рассуждений, жалоб, упреков: и когда устраивала судьбы своих детей и детей своих знакомых, и когда селила к себе в квартиру очередных племянников, приезжающих в город на учебу, и когда ухаживала за умирающей бабушкой Дорой, а потом за парализованной тетушкой.
К всеобщему несчастью, случился и трагический период в нашей жизни, навсегда изменивший судьбу Фиры Наумовны, – смерть любимого сына Аркадия, погибшего в горах. Произошло это на Памире – группу альпинистов, совершавших восхождение на пятитысячник, накрыло снежной лавиной, никто не выжил. Тогда Фира Наумовна в одночасье почернела, усохла и первые дни после похорон пропадала на кладбище. Мы все боялись за ее психическое здоровье. Она и сама потом вспоминала, что ходила по улицам словно городская сумасшедшая, ничего не соображала, не видела, не слышала и молила лишь об одном, чтобы ее сбила машина, потому что каждодневно переживать душевную муку и безысходность от потери «любимого сыночки» не было ни физических, ни моральных сил. Из смертельной депрессии ее вытащило рождение второго внука – долгожданного ребенка Фани. Золовка назвала своего сына Аркадием в честь брата-близнеца.