Сами мы: и папа, и я, считаем, что мама наша красива всегда. Но и кино не каждый день ведь тоже! Так что право она, конечно, имеет.
– И пусть мама даже не надеется, – добавляет тут же папа, – мы ее ни при каких условиях и ни за что и никому не отдадим!
– Не отдадим! – подтверждаю и я.
– Подлизы! – фыркает мама. У нее проблемы с брошкой, а мы!..
А мы и ничего! Мешать ей не будем. Папа сказал, что может даже отвернуться! Но едва он взял в руки газету, как мама тут же горько мне пожаловалась, что, похоже, в нашем доме, кроме сына, ее мучения в стремлении к красоте не волнуют больше никого.
– Но ты же сама!.. – опешил папа.
– Вот именно! – отозвалась мама. – Вот именно – сама! А посоветовать хоть что-то уже некому?
– Как некому? – как что-то непонятное, отбросил папа газету. – Как это некому?
И уже вскочил со стула! Но мама засмеялась и заявила, что – поздно. Пусть уже он лучше читает. Потому что если примется ей помогать, то в кино сегодня мы точно опоздаем. А помогать ей буду я, их с папой Саша, сын.
Папа с возмущением ответил, что это форменная дискриминация, что сын сыном, а у него тоже очень и очень недурственный вкус!
– Не сомневаюсь! – перебила его мама.
Но тут дело вовсе не во вкусе. А в папиных корыстных интересах, в которых у мамы есть все основания его подозревать. В том же, что папа эту газету уже читал, она нисколечко не виновата.
– Ах, так! Ах, так! – не зная, что ответить, воскликнул папа.
– Да, именно, – не стала спорить мама и, повернувшись снова к зеркалу, принялась красить губы. Внимательно-внимательно! Аккуратно-аккуратно! Будто достает из моего глаза соринку. А когда почти уже готово – раз! – и все стирает, чтобы потом опять начать сначала…
Красить губы непросто, но я бы попробовать мог… Хотя бы губнушку лизнуть… Но мама считает, что делать это мне все же не стоит. Ведь если лизну ее я, то как потом отказать в этом папе? И чем после нас будет красить губы она?
И я согласился: я что-нибудь лучше еще… Я потом сосульку на улице…
– И хорошо… И хорошо… – вглядываясь в свое отражение в зеркале, отвечает мама. И вдруг как брови в одну линию сведет! Как грозно на себя же и взглянет! Я даже немножко отошел.
А потому что! Вы бы посмотрели сами! Мама стала вдруг как будто и не мама. И я не знаю… Я как будто, может, ей уже не сын? А папа вовсе посторонний незнакомец. И сейчас она и с ним разберется! Надлежащим образом!
Такую маму испугался бы кто хочешь! А только мы так с папой не хотим! И я сказал! И мама тотчас снова улыбнулась, подобрела к папе, а я как будто вновь стал ей сыном! И, огладив на себе платье, она взяла в руки духи.