— Которая к тому же никому не наставит рога, — Моника говорила так весело, как будто это была самая изумительная шутка.
Только Анна знала, что это правда: Моника не была в постели ни с кем с момента несчастного случая. Не то чтобы не нашлось мужчин, готовых вступить в связь с Моникой Винсент, стоило ей только поманить пальцем, но ее гордость не позволила бы ей сделать это. Вместо этого Моника предпочитала создавать иллюзию того, что она une femme fatele[13], неистово флиртуя со всеми, от Гленна до сыновей садовника, иногда даже переходя границы приличия, как это произошло с парнем Энди. Она также ничего не делала для того, чтобы опровергнуть слухи, которые расходились со стремительной быстротой, такие, как, например, о настройщике пианино, с которым у нее якобы была любовная связь, — слух, который наверняка усилил их популярность. Но за всем этим скрывалось отчаяние: Моника осознавала, что она больше никогда не будет счастлива как женщина.
Этого было достаточно, чтобы Анна ее пожалела. Почти.
Анна залезла в бассейн и немного поплавала, что теперь, когда она не чувствовала себя горбатым китом, не было так ужасно. Она с удовольствием плескалась, пока двое мужчин составляли компанию Монике на мелком краю бассейна, а затем выбралась наверх, стараясь не привлекать к себе внимания.
Арсела, которая догадывалась, что Анна, должно быть, умирает от голоду, вынесла поднос с фруктами и сыром. Анна взяла немного винограда, растянувшись в шезлонге. Она с удивлением подумала, что не так уж плохо провела время. Это было лучше, чем сидеть в душной комнате наверху, хотя если бы шесть месяцев назад кто-то сказал Анне, что настанет день, когда она не будет стыдиться своего тела, надев купальник, Анна рассмеялась бы ему в лицо.
Скоро Гленн с сожалением сообщил, что ему пора идти, — он сказал, что обедает с Харви, произнеся имя одного из самых важных продюсеров Голливуда так небрежно, как богатые женщины роняют свои шубки. Анна воспользовалась моментом и принесла свои извинения.
Она была в раздевалке, воюя с застежкой на купальнике, и вдруг дверь открылась. Анна удивленно обернулась и увидела Гленна, стоявшего в дверном проеме. Косой свет, падающий сквозь жалюзи, придавал ему зловещий вид, как у Клайда Рейнса в «Печально известном».
— Помощь нужна? — спросил он.
— Гленн? Что ты здесь делаешь? — Анна уперлась руками в бока и нерешительно посмотрела на него.
— Надеюсь, я тебе не помешал? — он обезоруживающе улыбнулся.
— Нет, конечно нет. — Анна ненавидела себя за эти слова. Почему она это сказала? Он должен был знать, как ей неловко.