В палате было много народу. Сперва я никого не знал, а потом всех узнал, но все равно мне очень хотелось домой. Я говорил маме, когда она приходила, что мне хочется домой, но мама все никак меня не забирала, только плакала и говорила: «Сынушко, родной мой, ну потерпи христа ради, да што это за наказание, осподи ты боже мой…»
Приходит она редко. А я ее всегда так шибко жду. Мама приносит всякой еды: сдобных каралек, шанежек, много всяко-разного, но больше всего мне глянутся конфетки и компот в банках.
А еще каждый раз она говорит:
— Дядька Фолома тебе бо-ольшу-ущий привет передает! И тоже гостинец прислал. Наказал мне, отдай, мол, прямо Кольше в руки! — И мама достает из сумки какую-нибудь новую игрушку.
Все дядькины подарки я храню под подушкой: и деревянный наган, как взаправдашний, и маленький деревянный колесник, и медведя, и волка, — лишь лошадь с уздечкой и хомутом, запряженную в настоящую, только маленькую, телегу с колодой, я боюсь класть под подушку и ставлю на тумбочку, чтобы не раздавить.
Один раз я спал, и мне снился сон, что я играю в войну за речкой в Генкиной команде. Я разведчик и ползу по чилигам, чтобы разузнать, где они засели, вдруг сзади меня хватает кто-то за плечо, я оглядываюсь — это Витька Баранов, он нагнул голову и собирается меня бить, и тут на голове у него быстро-быстро вырастают рога, и это уже не Витька, а теленок, он хочет меня забодать, а я не могу пошевелиться, кричу, и голоса нет…
— Просыпайся, разведчик! — говорит кто-то знакомый-знакомый и тихонько смеется. Открываю глаза — за плечо меня трясет дядька Селёма! Глаза его весело щурятся и светятся. Он сидит на табуретке рядом с моей кроватью, деревянную ногу оттопырил в сторону, а на широкое от зимних стежоников колено другой ноги положил большую толстую книжку.
— Чё это?
— Дак книжку вот тебе с цветастыми картинками купил!
— Мне?!
— Тебе! Хватит, думаю, ему лошадей да волков делать, дай-ко книжку с картинками привезу. Пущай смотрит. На, держи!
У меня никогда не было книжек, и я беру книжку осторожно, разворачиваю и ахаю: картинок там уйма, да все хорошие! Мы вместе с дядькой Селёмой долго разглядываем каждую картинку: большие корабли с парусами и пушками, богатырей, которые выходят из воды в рыбьей чешуе, белку в клетке.
— Почитай-ко!
Дядька читает:
— «Три девицы под окном пряли поздно вечерком…»
Я слушаю, открыв рот, слушаю до тех пор, пока дядька не говорит:
— Все, Кольша! Кончилась книжка.
— Давай сначала!
— Не, Колинька, идти мне пора. Поздно уж, врачи ругаться будут.
Он выкладывает из сумки на тумбочку еду, а я зарываюсь лицом в подушку и начинаю громко сопеть. Мне не хочется, чтобы дядька Селёма уходил. Или пусть меня забирает с собой! Я так ему и говорю: