— Сколько??? — прокашлявшись, промяукал я.
— Марка золотом, — не меняя интонации, повторил мастер — Сам суди: на тебя только укрепляющего четырнадцать больших склянок ушло, а обезболивающее, а снотворное, раствор, рана чтоб не гнила, а чтоб затягиваться начало? А служанке что тебя кормила с ложки беспамятного и задницу тебе мыла, я ей платил. Так что, марка золотом. Или серебряных марок можно, десяток, и еще четыре. Золото нынче дорого… — посетовал старик — У тебя есть? Том сказал, денег у тебя с собой нет, может, захоронка какая имеется?
Я открыл рот, дабы поведать что…
— Тогда людей с тобой пошлю, и, вон, Самуэля еще. С патрулем и съездите, куда там тебе надо. Привезешь деньги и сразу свободен станешь! — продолжил Ульрик.
Я поглядел на разбойничью рожу рекомого Самуэля, зашедшего на кухню погреться и выпить кружку пива, и рот свой закрыл.
— Нету.
Как достану, что в мешке (если еще найти его смогу под снегом), так меня там и прикопают. Скажут: волки заели ночью — потому что не могут волки ночью не заесть того, у кого в выкопанном мешке золотишка сильно больше марки золотом, и при этом под рукой нет оружия и верных друзей. А что у тех волков зубы железные окажутся, что режут, а не рвут — так, кого это волнует? Мастеру заплатят, остальное поделят.
И водичка непростая там же приложена, мастер наверняка влет определит, что это такое, и тоже счастлив станет. И ему тоже свидетель ни к чему, который знать будет, какое счастье алхимику на старости лет привалило.
— Нет у меня столько денег, — сумрачно заявил я.
— Значит, отработаешь.
— Кем?
— Кем скажу. Том рассказывал — ты в травах разбираешься, и в алхимии понимаешь толк?
— Немного разбираюсь, — уныло протянул я.
Застрять тут надолго в подмастерьях мне не слишком улыбалось. Вот в дружине — другое дело. А подай-принеси-в-нюх-получи не для меня, и зачахнуть над котлами тоже не моя мечта.
— Вот и отработаешь подручным. Платить буду… — мастер задумался — Десять медных. В месяц.
Я возмутился, ибо гроши. Удалось настоять на тридцати, с условием повышения, за хорошую работу, плюс кормежка и одежда — дальше Ульрик уперся насмерть, но и то хорошо.
— Ты говорил, случай интересный со мной (Асы дозволят — свидимся, и я тем двум «случаям» сбрею топором все выступающие части тела) случился? — вопросил я лекаря.
— А? Да, интересный. Непростым клинком тебе шкуру продырявили. Оружие у эльфов хитрое есть: как в мясо воткнется, так кусок в ране оставляет, а он потом прорастать начинает, прямо в человеке. И не выкорчевать никак, — Ульрика едва заметно передернуло, но, взглянув мельком на меня, он тут же поправился — Ну, почти никак. Я ведь не зря титул мастера имею, так что справился. Но хватит болтать, пошли во двор.