Ругаться было лениво, хотелось за стол, поесть нормальной еды и выпить пивка. И поспать, желательно под крышей.
— Что ты, что ты, сердце мое разрывается от тоски, — поспешил я тут же ее успокоить — Печаль поселилась навеки в душе. Незнаю, смогу ли теперь смотреть на других дев, ведь в каждой из них буду видеть тебя! И спустя много лет, расскажу своим внукам, что счастье свое обрел, но не удержал, растеряв, как небрежный гуляка монеты! Прекраснейшая, сладчайшая ива ожерелий была в моих руках, но упустил и вечное горе познал от разлуки. Не помутиться бы разумом мне, вспоминая, что принадлежит другому та, что похитиласердце мое. И глядя на звезды, я вспомню сияние глаз твоих, тоску и отчаяние топить буду в пиве. Знай же…
Я долго еще так мог, но гейзер моей красноречивости заткнул старый Том, явившийся поторопить девку — на стол накрывать, дабы гостя встретить, как следует. Я обратил внимание, что борода у него, кстати, отросла, хоть и не такая знатная, как прежде. И руки почему-то все норовил за спину убрать.
Застудил минувшей зимой, наверное, в тепло прячет.
Однако вдоволь наглотаться скверного Томова пивка мне не довелось.
Махнув с ним по кружке, в ожидании горячего, горшки с которым уже томились в печи, я позвал Тома в сарай — смотреть подарки. Да, я же не для себя ободрал грядки Ульрика, недосуг мне в пути травами заниматься. А вот в благодарность доброму старику они будут в самый раз. И на руны надо бы глянуть, пока светло и голова свежая.
Деда, при виде того, что ныне стало его собственностью, посетило настоящее счастье, и, растянув бороду в улыбке, он погрузил свои заскорузлые лапы в содержимое мешка.
Он довольно сопел, определяя на глаз редкие корни и травы, что одну за другой извлекал наружу.
Он радовался как ребенок, подсчитывая барыш с продажи того, что он из этого приготовит.
Он вяло брюзжал, сетуя на то, что продукт я привез порядком подвявшим, но это не могло умалить его довольство.
И радость его усиливалась двукратно моим рассказом о великой силе растений, мной привезенных, сорванных, кстати, с делянок самого Ульрика (думал у деда лицо треснет, так он улыбнулся, когда я рассказал, как и откуда взялось все это изобилие).
Я не обращал внимания на искреннюю радость старого знахаря, я был занят тем, что чувствовал себя дураком.
Очень неприятное ощущение, хочу вам поведать.
ANSUZ, FEHU, HAGALAZ, NAUTHIZ.
Вот что сказали мне руны, и на этот раз я отлично понял послание.
Не сбудутся планы алчущего богатства, ждет его беда.
Знак вопрошающему, что шиш ему с маслом, а не добыча, и «оковы нужды» до кучи, авось поумнеет.