Вор и есть.
— Слушай и запоминай, Уильям Вильгельмссон, — вывел я из тягостных раздумий друга — Как будем сходиться, ты вставай позади меня, за правым плечом. Они устанут меня из-за щита выковыривать, а ты вперед не лезь. Не торопись, прикрывай, если провалюсь. Понимаешь ли меня, твоя милость?
Тот как-то заторможено кивнул.
Надеюсь, понимает, и в бой поскорее ломиться не будет. В первой паре есть сильный противник: широкоплечий детинушка с длинным мечом и маленьким металлическим щитом, свои телеса он обтянул кольчугой с рукавами до локтя, а на голову надел крепкий шлем. Опасный — мозоли на ладонях он не веслом и не мотыгой натер, да и запястья у него толстые. Не хочу с ним рубиться, и знаю, как его озадачить. Второй, ростом примерно с Уильяма (то есть, повыше меня будет) похоже, психовал, как и мой друг, он был бледен и губы его дрожали. Одерштайн с третьим, жилистым светловолосым молодцом, составляли вторую пару.
Ну, что ж, солнце вылезло в зенит, пора начинать, что ли? Чего там хольд вошкается?
Словно услышав мои мысли, тот, не торопясь, появился на поле, также неспешно добрался до его середины, оглядел нас с Уиллом, и наших недругов.
— Правосудие да свершится! — громко возгласил он — Правом, данным мне его светлостью графом Дорнхольм, словом бургомистра и фогта Эйхельфельда я призываю сюда ищущих правду! Фрайхер Никола Вайсс! Явись на суд чести!
Детина в кольчуге, переваливаясь на чуть кривоватых ногах, отправился к центру поля.
— Фрайхер Мортен Кристен! Явись на суд чести!
Поименованный, на суд являться, по-моему, не очень хотел. Его откровенно потряхивало, но он все же смог взять себя в руки.
— Фрайхер Уильям Ульбрехт! Явись на суд чести! — прогорланил хольд, и мой друг, шумно вздохнув, отправился навстречу судьбе.
— Фрайхер Свартхевди Бъернссон!
О, это меня.
Мириться нам уже не предлагали, и хольд, наскоро напомнив правила схватки, степенно удалился. По-моему, он тоже успел побиться с кем-то об заклад, хотя, могу ошибаться.
Противно провыла медная труба.
— Пошли, друг, убьем их! — позвал я Уильяма, и мы начали сходиться.
Наверное, это нечестно, проклинать противника, во время поединка. Даже не то, что нечестно — откровенно подло. Но что поделать… Мы колдуны, племя такое. Имира дар можно употребить во зло, а можно творить добро — воля свободного дана нам Всеотцом, каждый сам решает, как поступить. Но отец и Олаф учили меня: нет в бою «честно» и нет «нечестно». Не спрашивает меч, готов ты или не готов, все равно копью, молча им бьют в спину, или перед этим предупредят. Важно лишь одно: хватило твоей удачи быть готовым к удару, или нет. Нашим противникам не хватило удачи, и они позвали на бой колдуна и ученика одной из сильнейших в Нурдланде ведьм. Пусть хочется жрать, и сил осталось немного — но на одного противника хватит с лихвой.