Несмотря на ее новообретенный Калифорнийский стиль, Пола Далтон оставалась все еще
в сердце жителем Среднего Запада.
Мы провели приличную часть этого воскресного дня в доме его матери, поедая жареного
цыпленка с морковью, зеленым горошком и большой порцией риса. Пола, в режиме
истиной мамы, показала мне фотографии Макса, когда он был ребенком, в основном
школьные снимки, но и несколько с праздников. Моей любимой была та, где ему было
семь лет, он лежал рядом с рождественской елкой, окруженный оберточной бумагой. Пола
сказала, что она сняла этот фото в середине дня, когда Макс уснул, измученный играми со
своими новыми игрушками несколько часов подряд.
Когда она перелистывала страницы альбома, я заметила, что там не было ни одного
снимка его отца. По дороге домой, я хотела спросить его об этом, но решила, что не стоит.
Было очевидно, почему его мать очистила альбом от снимков его отца. И не стоило
поднимать это, потому что шрамы, оставленные его отцом в его жизни – и жизни его
матери – были такими, которые вероятно никогда полностью не заживут, и я предпочла
осторожности и отпустила это.
***
В течение следующих нескольких недель, я заметила изменения в Максе. У него было
торжественное настроение практически все время.
Иногда я наблюдала за ним, когда он работал с ручкой и блокнотом на диване в кабинете,
черкая идеи своего нового сценария, над которым он работал, я полагала. Я не
спрашивала, потому что, как его менеджер, читала первой черновики сценариев, когда он
заканчивал. Ему нравились мои предложения, но только после того, как сначала
дописывал всю историю полностью.
Иногда я лежала рядом с ним, положив свою голову на его колени, пока он работал. Мы
обычно смотрели телевизор, что-то по Netflix или Hulu или смотрели DVD. Ни одному из
нас сильно не нравились программы по телевизору, за исключением нескольких телешоу
по HBO и AMC, но не об этом.
Однажды вечером, когда я лежала там, с головой на его бедрах, задремав и пропустив
большую часть фильма, он положил блокнот перед моим лицом.
- Что думаешь? – спросил он.
Я поморгала несколько раз, чтобы прояснить зрение.
Макс набросал логотип своей производственной компании. Неделями он играл с разными
названиями и не мог определиться с одним, даже с теми, которые я предлагала. Было
важно, что он придумывал что-то, чтобы выделиться, что-то запоминающее, если не для
широкой киноаудитории, то хотя бы в киноиндустрии.