Судя по картинке, камера была установлена на самом большом амбаре. Направлена она была во двор, чтобы засечь все, что приезжает или уезжает. В кадре была видна боковая сторона дома и в верхнем углу кадра — небольшой кусочек подъездной дорожки. Рако быстро перематывал запись, пока не нашел место, которое искал, и нажал на паузу.
— ОК, это день, когда были сделаны выстрелы. Можешь потом, если захочешь, просмотреть весь день, но, если коротко, утром все уходят из дома по отдельности. Люк на своем пикапе уезжает в самом начале шестого — работать в поле, насколько мне удалось подтвердить. Потом, сразу после восьми, Карен, Билли и Шарлот уезжают в школу. Она работала там на полставки в администрации, а Шарлот оставляла в яслях там же, при школе.
Рако, коснувшись экрана, запустил видео. Он передал Фальку наушники, подключил их к планшету. Звук был плохой, и временами его забивал ветер, дувший в микрофон.
— В течение всего дня не происходит ничего, — сказал Рако. — Поверь мне, я просмотрел все в режиме реального времени. Ни приездов, ни отъездов до 4:04 вечера, когда Карен с детьми возвращаются домой.
В уголке экрана появился и исчез синий хэтчбэк. Угол съемки был неудачный, и виден был только низ машины, от капота до колес. Фальк еле сумел разобрать передний номер.
— Номер различим, если нажать на паузу и увеличить, — сказал Рако. — Это совершенно точно машина Карен.
Сквозь шум статики Фальк услышал, как хлопнула дверь машины, потом, спустя секунду, — вторая. Рако опять тапнул по экрану, и картинка прыгнула.
— Потом все тихо на протяжении часа — опять же я проверил, — пока… вот, 5:01 вечера.
Рако запустил видео вновь. Несколько секунд изображение было неподвижно. Потом — движение у углу. Серебристый пикап был повыше хэтчбэка, и видна была только часть от фар и ниже. Номер был различим. И опять машина появилась и исчезла, меньше чем за секунду.
— Это машина Люка, — сказал Рако.
Изображение на экране было совершенно неподвижным, хотя видео продолжало идти. Вновь стукнула невидимая дверца автомобиля, потом — ничего, долгих двадцать секунд. И вдруг по ушам ударил глухой звук, так, что он вздрогнул. Карен. Он ощутил, как в груди бухнуло сердце.
Картинка замерла вновь, только цифры таймера продолжали мелькать в углу. Прошло шестьдесят секунд, потом девяносто. Фальк поймал себя на том, что задерживает дыхание, надеясь на иной исход. Плохое качество звука в этот момент радовало и раздражало его одновременно. Вряд ли он смог бы когда-нибудь изгнать из памяти крики Билли Хэдлера, будь они слышны. Когда по ушам ударил второй выстрел, Фальк ощутил чуть ли не облегчение. Он сморгнул.