– Я готов ответить на него, если это не станет нарушением моего служебного долга.
– Вряд ли кто-то сможет вас укорить.
– Спрашивайте, господин Елисеев.
– Ещё какие-то подробности вам известны?
Костолевский огорчённо развёл руками. Дескать, рад бы помочь, да нечем.
– Увы, сударь. С прискорбием вынужден сообщить, что особых подробностей не ведаю. Разве что мельком услышал несколько не самых лестных фраз в ваш адрес.
– И какой из сих фраз можно сделать вывод?
– Не самый лестный. Боюсь, что он вам не понравится.
– Говорите. Я готов к любому исходу.
– По неведомой мне причине Бирон держит на вас зло. Грозится сгноить в Сибири.
– Даже так! Ну… Сибирь – это ещё ничего. И там живут люди.
Поручик усмехнулся.
– Не часто можно встретить человека, который столь спокойно рассуждает о подобных вещах.
– Ничего удивительного. Я отношусь к тем, кто исповедует мудрую истину: «от тюрьмы и от сумы не зарекайся».
– Вы правы, сударь. Фортуна переменчива. Её ветер не всегда дует в попутном направлении, но что-то мне подсказывает: вы всё равно окажетесь на должной высоте. Но… всё же вознесите молитву Всевышнему, дабы исход стал для вас благоприятным. Я пока помолчу.
Я поблагодарил поручика и действительно предался молитве, а потом снова погрузился в размышления.
Убивать меня точно не станут – слишком много людей, которые смогут сложить один и один, дабы вычислить виновника. Это чревато ненужным скандалом. Да и не действуют потенциальные убийцы столь показным образом, с привлечением кучи посторонних. Вот ссылка в Сибирь выглядит вполне реальной. Знаю тех, кого отправляли морозить пятые точки за куда меньшие прегрешения. При этом никто не затруднял себя юридической казуистикой. Взяли, упаковали и повезли в сибирский острог. Ещё и под чужим именем. Тоже обычная практика, кстати. Я с подобным сталкивался. Помню, надо было отыскать одного дворянчика. Его за какую-то пустячную провинность сослали в Сибирь ещё при Екатерине. Потом кто-то замолвил словечко перед императрицей, та решила, что вину свою сей представитель благородного сословия искупил полностью.
Указ о помиловании прилетел в Тайную канцелярию. Начали поднимать дело. Все архивы вверх дном перевернули, но так и не поняли, куда законопатили этого бедолагу. Растворился, как сахар в воде.
Хорошо, что родня тайком поддерживала с ним связь, а то б гнил он до конца своих дней на каторге.
Тут я опомнился, посмотрел на часы. Мы уже раза три должны были объездить весь Питер, но карета по-прежнему находилась в движении. Я попросил разъяснить сей факт. Поручик ответил, что фон Бирон жаждет видеть меня не в своём петербургском доме, а в загородном имении. Тяга к сельской жизни, оказывается, характерна не только для российских пенсионеров, но для вельмож анненской эпохи.