Люк схватил свой телефон.
— Я попрошу библиотекаря покопаться в ее прошлом. Может что-то поможет нам определить местонахождение Реган.
Я кивнула и взглянула на Джеффа.
— Тэмми Морелли?
— Тэмми Морелли, — произнес он, нажимая на экран, — мошенница. — Другая фотография сменила снимок Анналисы, и женщина едва ли могла сильнее отличаться.
У Тэмми Морелли был несгибаемый взгляд. У нее были вьющиеся волосы, кудри окружали ореолом лицо, которое я не сразу узнала. Ее нос был немного шире, подбородок немного поменьше. Но глаза были такими же.
— Это Диана Ковальчук, — сказала я. — Кем она была?
— Мошенницей, — ответил Джефф, снова нажимая на планшет и выставляя череду газетных статей. «Мошенничество» фигурировало в большинстве заголовков.
— Похоже, у нее было пристрастие к искусству и страховому мошенничеству, — сказал Джефф.
Люк присвистнул, откинулся на стуле и задрал ноги на стол.
— Теперь, друзья мои, я могу с этим поработать.
***
У нас был список требований, и теперь у нас была информация, чтобы заключить сделку. Пришло время использовать это.
При том, что Этан был недоступен, а Малик отвечал за Дом, Люка назначили официальным переговорщиком Дома. Он согласовал все с Эндрю и уехал в Центр Дэйли в надежде на совершение сделки с мэром.
Какой бы аморальной эта сделка ни была бы.
Мы не стали заморачиваться с возвращением в оперотел. Джефф принес свой компьютер наверх, и вампиры заполнили остальную часть гостиной на первом этаже в ожидании новостей. Малик сидел рядом со мной на диване, просматривая соглашение, закинув одну ногу на другую.
Линдси вышагивала по прихожей, переживая, как бы Люка не втянули в политическое сумасбродство города, и он не повторил бы судьбу Этана.
Один час и тридцать минут спустя, я получила сообщение от Люка.
МЫ ЕДЕМ ДОМОЙ.
Я закрыла глаза и выдохнула.
***
Все были взволнованы. Но большинство из них были достаточно умны, чтобы оставаться в помещении подальше от холода, который окутал город.
Я сидела на крыльце, зажав руки между коленей, чтобы хоть как-то спасти их от обморожения.
Хлопнула дверца машины, и моя голова поднялась, как у животного, учуявшего свою пару. Медленно, я поднялась со ступеньки.
Он прошел через ворота, как в замедленной съемке, золотистые волосы были окрашены кровью, на скуле заживал фиолетовый синяк. Его пиджак был снят и зажат в руке, а глаза горели, как огненные изумруды.
«Страж», — мысленно произнес он. — «Ты услада для усталых глаз».
Я побежала так, словно за мной гнались адские гончие, прыгнула в его объятия и обернула руки и ноги вокруг него.