Именно в такую паузу можно было не только подремать, но и достаточно хорошо выспаться. Под дружескую перепалку двух комбатов меня начало клонить ко сну, но неожиданно сладкое состояние было прервано окриком Латаева:
— Бронников, ко мне!
— Есть, — недовольно буркнул я себе под нос и поднялся с тёплого тюка солдатских бушлатов.
— Дай мне свой блокнот, — распорядился комбат.
— Какой блокнот?
— В котором ты записываешь данные на своих солдат, — сердито произнёс Владимир Ильич, и по его недовольному виду я понял, что надвигается взбучка. В свою очередь, его собеседник — командир первого батальона — заулыбался и, потирая руки, радостно воскликнул, обращаясь к Латаеву:
— Гони, Ильич, два пузыря!
Любили иногда наши командиры поспорить на своих подчинённых. Как я догадался, это был как раз тот самый случай. Предметом пари стало добросовестное ведение командирами групп особых блокнотов, в которые записывались биографические данные на каждого солдата группы, фамилии и имена родителей, также могли указываться взыскания и поощрения. Сообразив, в чём тут дело, я прервал восторг комбата Пушкарского.
— Товарищ майор, разрешите обратиться? — спросил я Латаева.
— Ну? — буркнул в усы Владимир Ильич.
— Мне блокнот не нужен! — уверенно заявил я.
Оба комбата, удивившись такой наглости, посмотрели на меня, а я продолжал гнуть своё:
— Я и так всё помню.
— Диктуй, — ехидно скомандовал Пушкарский.
В течение нескольких минут мне пришлось, как школяру, продекламировать всё, что необходимо знать командиру группы о своих подчинённых. Настроения комбатов поменялись на прямо противоположные, а я был тут же отпущен довольным Латаевым на своё теплое, но уже остывшее местечко.
В действительности ничего сверхъестественного в этом не было. В каждой группе было в среднем около десяти человек. Из них большую часть составляли те, кто прослужил более шести месяцев, и оставалось заучить только вновь прибывших — два или три человека, а сделать это достаточно несложно.
Учебный процесс шёл своим чередом. Политзанятия и теоретическая часть некоторых предметов в холодных казармах сменялись тактико-специальной подготовкой в поле и воздушно-десантной — на продуваемом всеми ветрами «старте». Строевую подготовку проводили сержанты, а командиры групп, изображая методический контроль, мёрзли вместе с подчинёнными на плацу.
В разгар холодов пришло время батальонных учений по теме «поиск». Командир батальона сформировал группы, в том числе и во главе с сержантами, и немало меня порадовал тем, что я был призван изображать противника. Мне выделили двух бойцов из числа «вечно больных», автомобиль ЗИЛ-131, палатку без печки, надувной макет американской ракеты «Першинг», и я первым отправился в суровую зимнюю ночь.