Скрипнула дверь, и я мгновенно, ещё не проснувшись, метнулся на табурет. Месяцев нехотя разлепил глаза и сполз вниз. Капитан Егоров, опустившись на своё место, долго молчал. Затем, нервно побарабанив прямыми пальцами по столу, объявил:
— Лейтенант Максимов завтра в караул не идёт.
Боря, по-заячьи обнажив передние зубы, радостно осклабился. Завтра было 31 декабря. Мы с Каверником напряглись. Месяцев сидел совершенно спокойно, разглядывая свои наручные часы «Seiko» — по тем временам абсолютная редкость. Все понимали, что ему должность начальника караула в новогоднюю ночь не грозит. Во-первых, Боря по сроку службы был старше нас на год, а во-вторых, ясно, что трезвым он не будет никак, начиная со следующего утра. Юра Каверник только вчера сменился, а я с 1 января — в отпуске. Это меня не спасло. Макс отвернулся, не выдержав моего испепеляющего взгляда. На этом конфликт был исчерпан. Боря инициатором замены не был, а раз уж так получилось, кто откажется?
Ротный, объявив своё решение, вновь побарабанил пальцами, прислушался к шуму в коридоре и, после того как комбат покинул расположение, распорядился проверить заправку обмундирования у солдат. Последнее было сказано только для того, чтобы выдержать паузу после его ухода и нашего последующего бегства домой.
Свою отправку в отпуск я воспринял неоднозначно.
С одной стороны, я едва успел прибыть в часть, и отдыхать неуставшим, тем более в зимнее время, не очень хотелось.
С другой стороны, провести в тепле январь и почти весь февраль было делом заманчивым. Опять же пропустить зимние прыжки тоже можно было считать везением. Удовольствия в этом не было.
Для того чтобы засчитывалась выслуга лет — один месяц за полтора, достаточно было и шести парашютных прыжков. За летний период я вполне успевал «выпрыгнуть» все двадцать оплачиваемых и ещё прихватывал пяток чужих. Дело в том, что многие тыловики боялись прыгать, и тогда совершалась следующая манипуляция: в ведомость вносилась фамилия не желавшего рисковать, а прыгал другой. Прыжок засчитывался одному, а деньги за него получал тот, кто реально прыгал. Таких подставных парашютистов прозвали «рвачами». Надо было умудриться за один прыжковый день в армейских условиях совершить два прыжка.
Праздничный наряд всегда был лёгким. Проверяющего назначали из числа офицеров парашютно-десантной службы, которые отличались лояльностью и разгильдяйством в службе войск. Чего нельзя было сказать о них, когда дело касалось укладки парашютов и организации совершения прыжков. Так или иначе, второго января, подарив Родине один день отпуска, я вместе с женой покинул 23-ю площадку.