Мэрион Симс – Лоусон Тэйт – Карл Лангенбух
Наполненные болью декабрьские дни 1884 года, когда я покидал Лондон – и это путешествие стало возможным только благодаря большим дозам морфия, – были последней вехой в истории моей желчнокаменной болезни. Это началось приблизительно восемнадцать лет назад. Болезнь в той или иной степени напоминала о себе, поэтому много раз я предпринимал попытки найти хирургическое решение моих проблем с желчным пузырем. Более десяти лет назад мой недуг заставил меня пережить новую агрессивную фазу его развития.
Восьмого января 1867 года, во второй половине дня я вернулся из Англии в Париж, еще переполненный впечатлениями от встречи с профессором Листером в Глазго и от его открытия антисептических свойств карболовой кислоты. Около двадцати лет до этого, после первого применения наркоза, у меня возникло убеждение, что начинается новый этап развития хирургии. Впервые войдя в больничную палату, которая не была пропитана тяжелым смрадом разлагающихся ран, впервые взглянув на послеоперационные швы, на которых отсутствовали признаки нагноения, я был до глубины души поражен. Тогда, пребывая в с трудом сдерживаемом нетерпении, я не мог предвидеть, что пройдет более десяти лет до того момента, когда листеровское изобретение, встречая сопротивление, все же захватит мир хирургии, привычный к инфекциям и раневой лихорадке. Итак, восьмого января на восемь часов вечера у меня был запланирован ужин в маленьком, но изысканном парижском ресторане с доктором Мэрионом Симсом, всемирно известным, на тот момент практикующим в Европе американским врачом-гинекологом. Я даже не мог предположить, какое тягостное разочарование принесет мне этот вечер, и не догадывался, какую роль сыграет Симс в моей дальнейшей судьбе.
Симс уже много лет не бывал на родине. Он появился на свет в семье фермера в нищем, забытом Богом местечке Ланкастер Кантри в Южной Каролине и проводил свои первые операции в подчревной области на негритянках, будучи сельским врачом в одном из южных районов Алабамы. Когда в Америке началась Гражданская война, он был направлен в научную командировку по Западной Европе. В Париже он представил метод лечения вагинальных фистул и тем самым произвел сенсацию среди парижских хирургов. В 1862 году он вернулся в Нью-Йорк. Как уроженец Юга, он не мог примириться с событиями на Севере. Поэтому, бросив всю свою собственность в Нью-Йорке, в июле 1863 года он со своей семьей отправился в Европу. С тех пор он жил между Францией и Англией, куда к нему устремились толпы состоятельных пациенток. Его услугами пользовались герцогиня фон Гамильтон, равно как и императрица Евгения, супруга Наполеона III, для обследования и лечения которой потребовалось провести не одну неделю во дворце Сент-Клу. Он никогда не делал тайны из его патриотических чувств по отношению к южанам и жертвовал большие суммы для жертв «разбойничьих набегов» северного генерала Шермана на Олд Ланкастер. Тот факт, что большую часть войны я провел в лазаретах северян, никак не повлияло на наши с Симсом отношения. В 1861 году я неоднократно помогал его чудесной жене Терезе и его семерым детям, когда они еще жили в Нью-Йорке. А теперь, когда я спустя столько лет снова приехал в Европу, Симс с нетерпением ждал момента, когда сможет поговорить со мной о том, что изменилось дома со времен окончания Гражданской войны.