– Тогда тайна за тайну. Я признаюсь тебе в своей, о которой тоже никто не знает, за исключением тех, кто меня лечил. Я ничего не помню: ни свою жизнь, ни концерты, ни Джорджа. Родителей – и тех не помню! Интеллект уцелел, я не впала в детство – так мне, по крайней мере, кажется, слов мне хватает, я не задумываясь делаю все необходимое для жизни, я виртуозно исполняю фортепьянные пьесы, сама не зная, как это у меня выходит, но все существовавшее до авиакатастрофы стерлось, вместо воспоминаний – одно огромное белое пятно. Мне захотелось всем сделать хорошо, вот я и жульничаю. Все, что я знаю, попросту заучено. Когда слоняюсь по дому, у меня иногда возникает чувство дежавю, и тогда всплывают обрывки детских воспоминаний. Но подлинны ли они, или я сама их придумала? В общем, перед тобой самозванка – так меня назвала бывшая моя нянька.
– Не будь слишком сурова к себе и не позволяй отцу изводить тебя чрезмерными требованиями. Эта амнезия вполне может оказаться временной. Если тебе нужно ломать комедию, чтобы чувствовать себя собой, не стесняйся. Я знаю что говорю. Я изображаю другого человека с четырнадцати лет. Некоторые любовники обвиняли меня в том, что я не желаю признавать самого себя, но они ошибались. Дело не в том, кем тебя считают, а в том, кто ты такая на самом деле… Что ж, после этих глубоких речей, о которых я непременно пожалею, предлагаю вернуться к остальным, иначе они решат, что мы затеваем что-то некатолическое…
– Подумаешь! Гарольд протестант, а Бетси вообще буддистка, – ответила она ему в тон.
Покосившись на нее, Саймон расхохотался.
– Ну вот, только что мы выяснили насчет тебя кое-что, чего даже я не знал, – проговорил Саймон, выходя из туалета. – У тебя есть чувство юмора.
* * *
Гарольд ошибался, опасаясь бури. На него обрушился настоящий ураган. Бетси никак не могла уняться. Мелли и Саймон после обеда отправились прогуляться вдоль реки Чарльз, и Гарольд оказался в машине нос к носу с женой. Спасало его разве что присутствие Уолта, мчавшегося на этот раз гораздо быстрее обычного.
Дома Бетси взяла мужа за плечо – он сознательно женился на женщине крупнее его и с тех пор пожинал последствия – и бесцеремонно поволокла в гостиную.
Горничная поостереглась предложить им кофе и вместе с лакеем скрылась за дверью. Прижиматься к ней ухом в этот раз не было необходимости – крик был слышен даже на кухне.
Сначала «Как ты додумался такое учинить?», потом «Ты ни перед чем не остановишься», «Она не твоя вещь», «Ты маньяк», «Постыдился бы» и, наконец, «Требую, чтобы ты перед ней извинился!».