В том, что касается творчества, я завишу от привычек. Мои повседневные обыкновения складываются в каркас, за который я теперь должна уцепиться. Нужно делать несколько простых вещей, повторять их снова и снова. Я пишу утренние страницы. Хожу на творческие свидания. Гуляю. Стоит мне отлепиться от этого простого каркаса, и я падаю. Стоит поддаться малейшему сожалению и позволить ему по спирали увлечь меня в отчаяние, как я немедленно ощущаю нужду в простых действиях, позволяющих вновь обрести эмоциональную трезвость. Потому-то я и достала пишущую машинку и заправила в каретку чистый лист бумаги. Мне нужно физически ощущать рост книги, видеть, как старомодно и размеренно прирастают страница за страницей. Живи нынешним днем, живи нынешней страницей. Так я и буду жить.
Думай о ниспосланных тебе радостях, кои всякому даны во множестве, и не думай о прошлых горестях, кои в некотором количестве есть у любого.
Чарльз Диккенс
Чувствую себя ужасно старомодной. Я пыталась писать на компьютере, но ничего не вышло. Слишком уж это современно, слишком запутывает. Одним нажатием клавиши можно перемотать рукопись до любого места. Я нажимала клавиши, а потом блуждала, потерявшись в лабиринте найденных слов. Как разум мой перескакивал от одного страха к другому, так и компьютер перескакивал от главы к главе. Нет, безусловно, многие умеют правильно пользоваться этой машиной и извлекают из этого пользу – многие, но не я. Компьютер лишь отражает и усиливает мое смятение.
Сегодня я испытала настоящее облегчение: отыскала магазин, все еще торгующий пишущими машинками, и продавец по имени Марк, помогавший выбрать модель, выслушал мои панические возгласы, а потом мягко спросил: «Вы ведь писатель?» Я призналась – да, писатель. «У нас покупают машинки писатели со всего города, – заверил Марк. – Очень многие говорят, что не могут работать на компьютере». Тут он назвал имя автора, к которой я испытываю глубочайшее уважение. Она давно числится в клиентах этого магазина. Не знаю, какая у нее модель машинки – у меня Selectric, но знаю, что она приходит сюда и обращается к Марку, а тот выслушивает ее рассказ о страстном желании иметь старую удобную машинку и достает с полки подходящую модель.
Моя подруга Натали Голдберг пишет от руки. Мой друг Эд Тоул пользуется блокнотами с небеленой бумагой. Я пишу утренние страницы от руки, но, когда приходит пора заняться книгой, «пересаживаюсь в карету» – берусь за пишущую машинку. (Мне пришло в голову, что у пишущей машинки даже деталь такая есть – каретка. Это наверняка не совпадение.) Стоящая в углу комнаты пишущая машинка излучает спокойствие, и ужас мой потихоньку рассеивается.