Мирин занялся хлебом, — большим ножом резал каравай на больше куски.
Тем временем слуга принес и водрузил на стол деревянное блюдо с вареным мясом; затем в глиняном блюде моченые яблоки и квашеную капусту горкой.
— Однако изобилие, как будто и не было вчера голода, — проговорил, добро улыбаясь, Лисий хвост.
Хлеб и изобилие еды располагало на миролюбивый лад.
— Хитрый писец, ощериваясь в довольной улыбке, проговорил:
— Дак поручено мне было сохранить запасы старшинской избы. Что я и делал. Чуял я, что недолго разбойникам сидеть в городе.
— Ну так налей и себе меда и выпей с нами, — сказал Тишила.
— Благодарствую, — сказал Мирин.
— Неси свою кружку, — сказал Лисий хвост.
Мирин принес еще одну кружку и налил нее медовухи.
Лисий хвост поднял кружку:
— Господа, выпьем за счастливое избавление от разбойников и за нашего доброго князя!
Старшины выпили и зачавкали капустой — капусту брали пальцами прямо из миски и отправляли в рот. С пальцев на стол капал молочный рассол.
— Хороша медовуха. И впрямь, лучше всех в городе, — проговорил Лисий хвост и взял моченое яблоко. — И как тебе только удается такую медовуху делать?
— Однако секрет у меня есть, — хвастливо проговорил Мирин.
Медовуху он выпил, но за стол к старшинам не полез, потому что знал, что всякому груздю свое место. Не стоит лезть за стол того, кто неравен тебе.
Ведь никто не хочет равнять себя с бедным, а бедный не захочет сидеть рядом с нищим. Посадить за один стол неравных людей — значит одного оскорбить, другого обидеть.
Троян с сожалением бросил взгляд на мясо и горестно вздохнул.
— Что вздыхаешь старшина? — насмешливо спросил Лисий хвост.
— На княжеском пиру наелись и напились так, что животы болят, — сказал Троян, поглаживая обтянутый парчовой рубахой живот.
Терчин, худой и злой, покосившись на круглый живот старшины, буркнул:
— Жрать надо меньше, тогда и живот не будет болеть.
Троян растянул толстые щеки в примирительной улыбке.
— Так пили и ели не потому, что голодны были, а потому, что княжеский пир был — князь уважение к народу показал. Грех отказываться на пиру от угощения. Да и князь может обидеться.
— И велико-то уважение — от мальчишки! — ядовито промолвил Терчин.
— Ты бы помолчал и не говорил на князя охальные слова! — строго осадил Лисий хвост. — Князь молод, но умен. Подрастет, станет таким же великим, как и его отец.
Терчин налился кровью:
— Как смеешь, ты лучшим людям... — начал он ссору
Спор прервала громко хлопнувшая открывшаяся дверь, от чего все вздрогнули. Из сеней потянуло сыростью.
Старшины с досадой смотрели на вошедшего человека. А тот, запутавшись в длиннополой шубе, пыхтел и ругался у двери, не давая рассмотреть свое лицо.