Палочка, которую протягивал Карнаухову капитан, была тоньше соломинки, он за нее не ухватился. Железный обруч по–прежнему сдавливал грудную клетку, Николай Егорович старался не шевелиться, чтобы железо не прошило глубже и не помешало ему что–то еще предпринять, не пронзило насквозь.
– Вы напрасно думаете… – Карнаухов произносил слова спокойно, но отделял их друг от друга короткими вздохами, – напрасно. Видно же, что тут недоразумение, мало ли… Кеша, скажи, где ты взял эту дребедень?
Лейтенант плотоядно ухмыльнулся:
– Дребедень, кстати, стоит тысячи четыре–пять* не меньше того.
Викентий повернулся на вопрос отца, но не ответил, заморгал, распустил губы, – казалось, он сейчас разревется.
– Слышь, э-э, Викентий, – вмешался в немую сцену Голобородько, – все равно же говорить придется, когда–никогда. Лучше бы, конечно, сейчас. Пока мы тут в почти семейном кругу… Лейтенанта ты не бойся, он парень добродушный, зла никому не желает. Ему, открою тебе, письма заключенные пишут. Ей–богу! Советуются с ним о дальнейшем пути. По молодости он, понимаешь ли, может разгорячиться, особливо, когда враз столько золота у него в столе оказалось. А так что же, ты ему правду откроешь, может, и он тебе каким добром воздаст.
Опять капитан протягивал тоненькую палочку, и опять никто за нее не ухватился. Добродушный лейтенант высился над столом мрачнее тучи. Азарт сжигал его гончее сердце. Раскрыть, немедленно раскрыть преступление, каких еще не бывало в Федулинске. Размотать сразу за один присест всю цепочку. Есть она – цепочка, есть. Этот парень не один, и, наверное, не самый главный. Вокруг золота в одиночку не бродят.
Блистательные перспективы мерещились лейтенанту. Черт знает, куда тянется цепочка – в Москву, в Киев, за границу. Он должен сам все распутать, пока не подключились другие более опытные охотники, пока он один взял свежий след. Его бесило поведение капитана, этот отечески мирный тон, само его необязательное здесь присутствие.
– Могу я забрать сына домой? – осторожно спросил Карнаухов.
– Нет! – даже испугался лейтенант. – Ни в коем случае. Начато следствие… – Он гневно потряс в воздухе протоколом.
Обруч сжимался все теснее, Голобородько пыхтел и сочувственно кивал головой, словно различал этот обруч под рубашкой Карнаухова.
Взорвался криком Викентий.
– Не имеете права! На каком основании вы меня забрали? Предъявите обвинение. Это произвол, произвол. Вам все можно, потому что у вас власть, да? А я вот встану и уйду. Не имеете права. Попробуйте меня задержать силой, за это ответите. Закон для всех один!