Он орал так, что проходившие мимо столовой офицеры останавливались, как вкопанные, осторожно заглядывая внутрь. Цесин стал малиновым до ушей, стискивая зубы и тяжело дыша, со стороны Микеи послышались тихие всхлипы.
— Довольно, — негромко произнёс Дейке, входя поспешным шагом — он находился рядом, в соседнем помещении, по обыкновению допивая чай после обеда на кухне со старшими офицерами. Пока голова командира была занята другими вещами, жизнь на «Чёрной звезде» не останавливалась и по-прежнему требовала вмешательства капитана, взявшего под контроль всё: расписание тренировок, дежурства, лечение больных и взаимодействие команды с подразделениями горианской армии, расположенными в городе и активно занятыми эвакуацией людей и переселением на новую базу.
Тхорн тряхнул головой и скрестил руки на груди. Он уже знал, что потом ему будет стыдно, но теперь не мог даже думать ни о ком, кроме жены. Из-за этого он был не в состоянии ощущать неловкость и тем более — извиняться. Поэтому просто предоставил Дейке возможность обнять за плечи плачущую и даже икающую от шока Микею и вывести их обоих с Цесином из столовой. Капитан мягко убедил пассажиров собирать вещи, и они скрылись в направлении своей каюты.
Офицеры молча и достаточно резво ретировались, оставив командира одного в его невменяемом, болезненном состоянии. Тхорн даже не заметил, как вернулся Дейке.
— Знаешь, я думаю, тебе надо поспать, — строго объявил капитан.
— Я не могу, — еле ворочая языком, ответил он, поднимая воспалённые глаза.
— Я усыплю.
— Нет уж! — вскинулся Тхорн, но нарвался на такой жёсткий взгляд, что осёкся. Удерживая его взгляд, Дейке уверенным, жёстким тоном произнёс:
— Ты знаешь, что я хочу тебе напомнить…
— О, дьявол, — выдохнул Тхорн.
Когда-то, много лет назад, когда погибла первая жена Дейке, командиру пришлось применить гипноз, чтобы утихомирить капитана, срывающегося на младших офицерах. И позже Дейке долго обижался на него за неразрешенный способ телепатического воздействия — точнее, разрешённый, но не без согласия. В результате Тхорн примирительно пообещал, что если когда-нибудь окажется в похожем состоянии, то позволит ему сделать то же, чтобы успокоить.
— Ты обещал, — жёстко заметил Дейке, и на его скулах заходили желваки.
— Помнишь, я сегодня сказал, что ты настоящий друг? — спросил Тхорн, глядя в сторону.
— Помню, помню, — сказал капитан, криво ухмыляясь.
— Так вот, я беру свои слова обратно.
— Ну, разумеется. А теперь идём-ка в твою каюту. Я уложу тебя баиньки.
Тхорн прикрыл глаза. Всё его существо протестовало против такого обращения. В последние дни его никто не ставил даже в грош: ни Сезар, ни подопечные. Но в его жизни было одно правило: он никогда, ни под какими предлогами не нарушал своих обещаний. Тем более он не мог нарушить слово, данное лучшему другу.