Что примечательно, зал заседаний оказался мне прекрасно знаком. Особенно полотнище большого флага на стене. Видимо у супруга еще и чувство юмора прорезалось, и время подгадал так, чтобы собрание проводилось для моего выступления именно тут. Я оценила. Коленки мелко затряслись. Делать доклад откровенно не хотелось. А вот взять и сбежать из негостеприимного места очень даже. С другой стороны, в прошлый раз тут произошла моя серьезная личная победа, так почему бы не попытаться закрепить успех?
После того доклада, который, с кислыми лицами, но все-таки выслушали, были и еще другие. Рикер умел уговаривать и ставить условия. На заседаниях меня пытались завалить каверзными вопросами, но темы я всегда старалась брать те, в которых разбираюсь досконально, тем более что у меня накопилось много чего сказать, и я не давала оппоненту прижать себя доводами к стене. Как ни странно, но от подобных баталий и появившейся возможности высказывать свое мнение, мне стало легче. Годами накопленный негатив неожиданно получил свою реализацию. Я сама будто стала смелее и свободнее. Конечно, мои выступления большей частью вызывали недовольство. У меня, кажется, появились новые враги. Ведь я женщина, да еще и такая выскочка. Впрочем, и сторонники тоже. Не всем нравится сложившееся положение вещей. И имея за спиной поддержку Рикера на заседаниях, и, как ни странно, Элиота Финчера на моем военном поприще, никто тем или иным способом серьезно не мог мне повредить. Как на работе, так и в светской жизни. Ведь различные рауты и приемы никто не отменял. Хотя вот там было тяжело. Меня всячески пытались заклевать, но я уже привыкла к общению с высокородными гадюками.
В последнее время до меня начали доходить слухи, что в Союзе собираются всенародно оправдать, посмертно, так сказать, некоторые благородные фамилии, уничтоженные во время репрессий. За заслуги перед родиной. И если будет приведено достаточно доказательств их невиновности. Не понимаю, как Союз решился пойти на подобные меры, ведь это все равно, что расписаться в собственной ошибке и вырезанию невинных семей. Но тем не менее. Видимо я что-то не знаю о сложившемся в Союзе положении. Стоит ли говорить, что в списке фамилий, для возможного оправдания числились и Аддингтоны? Не иначе муж с адмиралом постарались.
Удивила реакция военных. Все, начиная от кадетов, и кончая адмиралами, вполголоса обсуждая данную новость, искренне радовались. Оказывается, про Виктора Аддингтона и его заслуги помнили, и никто не сказал какого-либо плохого слова в его адрес. Многие знали, что отец всегда выступал за налаживание контактов с другими расами, и добился в этом немалых успехов, за что собственно и поплатился.