— Такое и в голову не может кому-либо прийти.
Готлиб, видя, что между Миланой и Олавом начался оживленный разговор, вмешался:
— Олав, о чем вы разболтались?
Олав сказал:
— Она говорит, что у них женщин не бьют.
— Глупцы, — сказал Готлиб. — Если не бить женщину, то как держать ее в повиновении?
— Женщина не рабыня! — гордо проговорила Милана и поспешила прекратить этот разговор, направившись к двери. Около двери все же заметила: — Да у нас и рабов не бьют-то.
На этом Милана закончила показ дворца. Она вывела Готлиба и Харальда во двор.
Пока конунг осматривал дворец, даны не теряли времени — они выкатили из подвалов бочки с вином и теперь снова наслаждались жизнью. Вновь слышались пьяные крики.
Готлиб взглянул на небо, поморщился и обратился к Харальду:
— Харальд, туземцам пора принести выкуп. И хватит нашим воинам пить вино, — а то, как они будут воевать, если понадобится? Они же меча не удержат в руках!
— Плевать! — сказал Харальд. — Чтобы грабить мирных жителей, не надо держать меч в руках. Достаточно кнута.
— Все равно, Харальд, скажи им пить поменьше. Мало ли что... Вдруг этот трусливый князь захочет вернуться назад. Слух-то не зря о нем ходил, как о великом воине. Вроде ни разу не терпел поражения.
— Мы все в молодости герои. А Буревой уже стар стал. Старого волка любой молодой волк убить способен. А насчет пьянства... Запретить-то им можно... да только вряд ли будет кто соблюдать запрет... — сказал Харальд.
— Все равно. И пусть размещаются во дворце. Где хотят. Только, чтобы я не видел их пьяные рожи в королевских палатах. А сейчас набери пару десятков воинов: пора встречать выкуп, — сказал Готлиб.
— Хорошо, — сказал Харальд.
— Я вам больше не нужна? — спросила Милана.
— Нет, — сказал Готлиб.
— А где твоя комната? — спросил Харальд.
— В мою комнату нельзя заходить чужим мужчинам, — сказала Милана.
— Я не чужой мужчина, — сказал Харальд.
— Да, забыла, — ты же хозяин! — с насмешкой проговорила Милана и ушла.
Доброжир сидел за столом в старшинской избе и ждал до обеда, а возы с выкупом из слобод все не приходили. От мрачных размышлений его оторвал прибежавший из дома слуга, который сказал, что супруга ждет хозяина на обед, и потому без него не садятся за стол.
— Сейчас, — сказал Доброжир и вышел на крыльцо.
Солнце перевалило за полдень и превратилось в кроваво-красный шар, испускавший огненные стрелы. Несмотря на это, Доброжир ощущал леденящий холод.
Заметив, что писец Мирин осторожно выглядывает из-за двери, Доброжир выругался:
— И где эти лешие-старшины с выкупом?! Да чтобы их карачун разодрал!