Готлиб задумчиво проговорил:
— Слышал я, что у римлян есть такие дворцы для мытья — термы. Но что бы у дикарей? Такого быть не может. К тому же всем известно, что часто мыться вредно для здоровья.
Готлиб в задумчивости прошелся по комнате и вдруг заметил небольшую дверцу.
— А там что? — остановился он около дверцы. Лицо его загорелось радостью, и он быстро спросил. — Может, там князь хранит золото?
— Вот именно что «золото», — с сарказмом проговорила Милана.
Харальд поспешил к двери. Осмотрев дверь, обратил внимание Готлиба:
— Замка не видно.
Милана заинтересовалась.
— А зачем тут замок?
— Ну, чтобы не украли добро из комнаты, — сказал Харальд и бросил на нее сожалеющий взгляд, словно она была больной.
— У нас не крадут, а потому мы дверей не запираем, — с гордой презрительностью проговорила Милана и толкнула дверь. — А из таких комнат и подавно.
Дверь открылась, и даны уставились на комнату в полном недоумении.
В комнате было пусто, только посредине стояло креслице с дырой посредине сиденья. На лавке у стены стояла деревянная кадка с водой, на крае которой висел ковш.
Странное креслице завладело вниманием данов.
Харальд с любопытством заглянул под креслице: горшка под ним не было, вместо горшка уходила в пол широкая труба.
— Что это? — изумленно спросил Готлиб, заглядывая в отверстие посредине креслица.
Милана тяжело вздохнула и проговорила, оборачиваясь к Олаву:
— Скажи своим олухам, что это отхожее место.
— Это «отхожее место», — смягчил ее слова Олав.
— А где ночной горшок? — спросил Готлиб.
Милана молча подошла к кадке с водой. Зачерпнула ковшом воду и поднесла к креслицу.
— Когда сделаешь свое дело, надо сделать вот так, — сказала она и плеснула воду в отверстие в креслице. — И все смывается, и запаха нет.
— Дикари! — презрительно сказал Готлиб, — Чего проще приказать рабам вынести горшок с содержимым.
Даны вышли из комнатки, и Милана вздохнула с облегчением.
— Ну, наконец-то. Слышь ты! — обратилась она к Олаву. — Откуда вы такие темные взялись, что не знаете простых вещей?
Олав обиделся:
— Вы сами дикари. Раз пользуетесь такими глупыми вещами.
Милана хотела ответить что-то дерзкое, но, взглянув на данов, передумала.
— Ну да — мы дикари, — сказала она с иронией.
Харальд заметил, что во взгляде Миланы появилось презрительное выражение, и сказал:
— Олав, скажи этой красотке, что если она будет вести себя так дерзко, то я прикажу ее выпороть.
Олав перевел слова Харальда, и Милана изумленно спросила
— Вы что — бьете женщин?
Олав спросил:
— А что, разве у вас мужчины не бьют женщин?
Милана покачала головой.