Когда флотилия подошла к берегу, струг Девятко прижался к самым камышам и пошел на веслах.
— Однако Девятко не дурак, — одобрил маневр боярина князь Буревой и отдал приказ, чтобы вся флотилия шла вслед за стругом Девятко.
Храбр тоже похвалил Девятко:
— Молодца Девятко! За камышами нас разбойники не увидят. Да и солнце светит им в глаза, а потому не даст им рассмотреть нас.
Однако Стоум ехидно напомнил:
— А ты, Храбр, еще сомневался в Девятко.
— Я сомневался в его преданности князю, — сказал Храбр.
— Может, и напрасно, — сказал Стоум.
— Я все равно в нем сомневаюсь, — сказал Храбр.
— Ну, так проверь, — князь же велел тебе его проверить, — напомнил Стоум.
— Не спорьте, бояре, — сказал князь, — преданность делом доказывают, а не словами. Пока Девятко меня не подводил.
— Тебе, князь, виднее. Только жадность никого еще до добра не доводила, — пробормотал Храбр.
На мачте струга Девятко появился красный вымпел.
— Пришли к месту, — сказал Храбр.
Струг нырнул в высокие камыши.
— Правим за ними в камыш, — сказал князь. — Будем высаживаться на берег там.
— Хорошо, — сказал Храбр и передал приказ Ершу.
Корабль направился в камыши.
— Когда высадимся на берег, соберешь мне всех бояр, — сказал князь, глядя на приближающие камыши.
— Соберу, — сказал Храбр.
Стоум снова подошел к Гостомыслу и сообщил:
— Княжич, сейчас будем высаживаться на берег.
— Я готов, — сказал Гостомысл.
Стоум окинул его взглядом.
На боку у княжича висел легкий меч. В руке он держал боевой топорик. За спину закинут красный щит.
— Топор не тяжелый? — спросил Стоум.
— Нет, в самый раз, — ответил Гостомысл.
Стоум обратился к Ратише:
— А ты, молодой человек, проверь оружие и доспехи своего господина.
— Сейчас проверю, — сказал Ратиша.
— Княжич, ты в бой не лезь. Смотри со стороны. Тебе надо учиться, как вести сражение, — сказал Стоум.
— Я воин и в кустах отсиживаться не намерен! — гордо ответил Гостомысл.
— Ты княжич. И ты еще молод, — сказал Стоум.
Гостомысл недовольно засопел:
— Ну и что? Мои братья в мои годы водили дружины.
— Твои братья были тоже люди отважные. И что же вышло? Они погибли, когда им не исполнилось и шестнадцати годов, — сказал Стоум.
— Значит, так угодно было богам. Боги мстят за грехи моего прадеда, — сказал Гостомысл.
— Боги тут не причем. Они погибли потому, что не знали меры своей храбрости, — сказал Стоум.