Элайза засмеялась и опять по-детски шмыгнула носом.
– Вы поставили на то, что мужчина, которого любите, будет честен с вами, но проиграли. Мы все проигрываем время от времени. Но именно это делает наш выигрыш слаще. Дню нужна ночь, чтобы насладиться чем-то важным, n’est-ce pas [11]?
Ла Вей пожал плечами.
Элайза удивленно смотрела на него.
Ей было по нраву, что он расценивает жизнь как долгую игорную партию.
– Так я, выходит, не шлюха, а азартный игрок? – Ей удалось проговорить это беспечным тоном. – Я и в этом доме сказала прислуге, что жизнь лучше воспринимать как долгую игру.
Элайза заметила, что вторая рука Филиппа лениво сжалась в кулак, когда он услышал слово «шлюха».
– Если кто-нибудь назовет вас шлюхой, сообщите об этом мне, чтобы я смог застрелить этого человека, – с легкой усмешкой сказал он.
– Как скажете, милорд.
Он быстро и натянуто улыбнулся:
– Но ведь между нами есть еще что-то, не так ли, Элайза?
Это было скорее утверждение, чем вопрос.
– Oui [12], – прошептала она.
Наступило долгое молчание.
– Итак, миссис Фонтейн, мы с вами подошли к тому моменту, когда делают ставки, не правда ли?
Она все еще держалась за его руку – твердую, изящную, покрытую шрамами руку, которая умеет обращаться со шпагой, пистолетом, поводьями, такелажем. И, вероятно, прикасалась к большему количеству женщин, чем…
Нет, сейчас не время думать об этом.
Он все еще пугал ее, как и в день их знакомства.
Элайза ощутила, что его пульс бьется почти так же быстро, как и ее собственный.
Из-за нее…
Потому что он ее хочет!
Элайза знала, что Филипп ждет от нее слова или знака. Ей так хотелось провести подушечкой большого пальца по этому неистовствующему пульсу, чтобы запомнить, какие чувства он к ней испытывает, насладиться жизнью в нем, которую у него едва не отняли шесть головорезов. Как ей хотелось поднести его руку к губам и запечатлеть на ней поцелуй!
Вместо этого она ее выпустила, скользнув кончиками пальцев по его пальцам и пытаясь запомнить это прикосновение, словно она касалась его в последний раз.
И когда он отнял у нее свою руку – покорно, словно вкладывая шпагу в ножны, – Элайза увидела, что свет в его глазах погас. Лицо стало непроницаемым, жестким и спокойным.
Последовавшее за этим молчание как бы возвещало конец света… или предвещало появление мира.
А спустя мгновение Элайза подняла руку и ставшими вдруг неуклюжими пальцами вытащила шпильку из волос.
И положила ее между ними, как будто это была карта, которая должна решить исход игры.