И хватит говорить на эту тему, раз уж она не флиртует, хотя флиртовать она умеет. Если во время рила один протягивает руку, другой за нее хватается. Так поступают вежливые люди.
– Да, конечно. Бесстрашная! Спасибо за то, что напомнили мне об этом, мадам Всезнайка.
«Вы – единственный, кто меня еще пугает. Во многих смыслах».
И так, вероятно, будет всегда.
Элайза опять испытала ту легкую, восхитительную дрожь от страха, которая возникает, когда идешь по черте, которую пересекать не следует.
Она уже и забыла, что человек может сделать более ярким каждое мгновение, напомнить о моменте обладания видом и запахом, не говоря уже о коже, нервных окончаниях и сердце, может с легкостью заставить твое сердце петь, как чертов жаворонок, или падать, как камень. Этот человек может соблазнить, просто поманив ее пальцем.
Он – принц.
Она – экономка.
Разумеется, это ничего не значит.
– И как вы нашли вкус чая из ивовой коры, лорд Ла Вей?
– Отвратительным. Но на корабле мне доводилось есть долгоносиков, запеченных в печенье, так что отвратительный вкус – это дело будущего.
– Видите ли, я связана сметой, в которой не оставлено места для долгоносиков, – съязвила Элайза.
– Какой стыд! На вкус они напоминают горчицу.
Она рассмеялась.
Ла Вей заморгал, как будто она бросила что-то сверкающее в его глаза, и вновь то же слегка встревоженное выражение промелькнуло на его лице. Резко отвернувшись, Филипп с беспокойством отошел на пару шагов назад.
– Я надеялся, что вы согласитесь помочь мне ответить на несколько писем. Из-за раны мне больно писать… – Он поднял руку. – А некоторые письма нельзя оставить без ответа. Более того, есть письма весьма срочные.
– Разумеется, я с радостью помогу вам.
– Вы можете писать по-английски, если так получится быстрее. Мои адресаты хорошо понимают этот язык.
Ла Вей левой рукой выдвинул из-за стола знакомый коричневый стул и, приподняв брови, указал на него кивком головы. Элайза со вздохом села. «Ах, коричневый стул, мой старый друг, мы снова встретились».
Бумага, перо, чернила и песок уже ждали ее.
Ла Вей снова отвернулся к окну. Видимо, оно служило для него источником вдохновения и грез.
– Дорогой дедушка, – начал Ла Вей.
Он оглянулся через плечо, чтобы убедиться, что она начала писать.
– Дорогой дедушка, – послушно повторила Элайза.
– Надеюсь, это письмо застанет вас в добром здравии. Я по-прежнему не перестаю удивляться тому, как быстро и непонятно по каким каналам передаются новости. Примите мои глубочайшие извинения за то, что я медлил с ответом. Простите, что заставил вас беспокоиться, и благодарю вас за заботу. Боюсь, в том, что вы слышали, есть некоторая доля правды… Мисс Фонтейн, вы успеваете? – спросил лорд Ла Вей.