– Быть известным так же чудесно, как выжить в Лондоне при нападении головорезов, которое погубило бы любого другого мужчину. Я глубоко сожалею, что наши пути не пересеклись, когда вы приезжали в Пеннироял-Грин, и я готов разорвать на себе одежду, если вы еще раз не появитесь там же, прежде чем я вернусь в Париж. – Ла Вей помолчал. – Как вы считаете, миссис Фонтейн, «разорвать одежду» – это не перебор?
– Нет, если только вы не хотите разбить сердца ваших новых лакеев, которые считают, что вы носите замечательную одежду, – ответила Элайза.
– Леди Придо находит меня забавным, миссис Фонтейн. Так что моя обязанность – сохранять эту иллюзию.
Элайза застыла.
Перо нависло над листом бумаги, словно птица, застывшая в полете. А затем она опустила его – очень-очень осторожно.
Против обыкновения Элайза была очень спокойна, как будто ее терзали какие-то внутренние мучения или приступ острой боли.
– Я обратил внимание, что вы не возразили против слова «иллюзия», миссис Фонтейн, – заявил Ла Вей. – Это меня задело, честное слово. В некоторых кругах меня считают даже очаровательным.
Он дразнит ее. Нежно.
Выражение ее лица – потрясенное, смущенное – озадачило принца.
Элайза откашлялась:
– Леди Придо? – Она не подняла на него глаз – ее взгляд был устремлен на письмо.
– Наши семьи дружили с самого моего рождения, – начал Филипп. – Придо удалось чуть меньше пострадать от революции, чем моей семье, – я имею в виду и членов семьи, и состояние.
Принц замолчал, потому что комната наполнялась напряжением, и он не мог понять причину этому.
– А-а, – наконец отозвалась Элайза
И как-то странно, коротко усмехнулась.
Затем она все-таки посмотрела на него с таким выражением, как будто четко видит его впервые в жизни.
Кажется, она не дышала.
Господи, почему она так сильно побледнела?
– Вы сказали все, что хотите сообщить… леди Придо, лорд Ла Вей?
– Нет, – изумленно, но с оттенком нежности в голосе проговорил Филипп. – Есть еще кое-что. Вы готовы записать, миссис Фонтейн? Или вам хочется приласкать стулья?
– Разумеется, готова.
Элайза расправила плечи, будто он попросил ее поднять стол, а не перо, и склонилась над листом бумаги.
– Я надеюсь устроить ассамблею в доме, который арендую, дражайшая Александра, и если вы вернетесь, я непременно воплощу свое намерение в жизнь. Ничто не может доставить мне большей радости, чем мысли о том, как мы снова будем танцевать вместе, а возможность поцеловать вашу руку согреет меня в зимнюю непогоду. Остаюсь ваш… Потом, как обычно, я подпишу письмо, – договорил принц.
Элайза молчала, не двигалась, напряглась и приняла официальный вид, при этом все краски на ее лице погасли. Словно и не было радости от предыдущего общения. Лорд Ла Вей был в недоумении.