На самом деле я не хотела его задеть.
Никогда не обижала ни единого человека, что не желал мне зла. Но ведь Гарик не из их числа?
Его глаза незнакомые, черные, безразличные, немигающие и далекие, будто этот некто смотрел на меня за тысячи километров отсюда. Я зажмурилась, готовясь к удару.
Вдох сменял выдох, а выдох вдох, но боль не приходила. Решившись, приоткрыть глаза, я вжалась в стену с такой силой, что затрещали ребра.
Чернота была прямо передо мной.
Гарик вглядывался в меня своим жутким взглядом. Его губы были напряжены и сжаты в одну тонкую линию, лицо побледнело, под глазом дергалась жилка.
– Почему ты… медлишь? – не в силах больше играть в гляделки, первой сдалась я.
– Какая ты упрямая, – сквозь зубы, выдавил он. – Не хочешь играть по правилам. Непокорная. Вся в мать. Но так даже интереснее.
Я невольно дернулась, вздрогнув всем телом. Затылок впечатался в стену, послав по телу сноп боли.
– Причем здесь моя мать?
– Она также не хотела покориться Роману, быть его. Заставила побегать за собой по всей стране. – Он прищелкнул языком, будто то, что сказал, было до ужаса забавным. – Представляешь, как Ромочка поизмотался играя в догонялки?
– Почему мама убегала?
Я боялась спугнуть мимолетную удачу. Ощущение, что сейчас смогу схватить истину за хвост наполнило грудь сладким предчувствием.
Гарик пожал плечами:
– Не любила. Крутила хвостом, зазывала, манила, да только в руки не давалась. Говорят, была истинной шлюхой в теле недотроги. Знаешь, она ведь держала Ромочку за яйца, – усмехнулся он. – Как ты меня. Правда, интересно?! Вот, что в вас такого необычного, что попробовав, скручивает в дугу?
– Откуда ты знаешь?
– Что именно? – лениво переспросил Гарик.
– Про мою маму.
– Моя мать Ромочку вычитывала, а я, знаешь ли, умею слушать. Даже через стены.
Я горела от кончиков волос и до пальцев ног. В голове поднялся ураган, и я даже могла запутаться в его встречных потоках. Не желала верить гнусным сплетням. Только сомнения все равно нашли лазейку и идеальный образ матери в моей памяти дал заметную трещину, причиняя почти осязаемую физическую боль.
– Зачем ты все это мне говоришь?
Гарик дотронулся моего лица, провел кончиком пальца по губам, отер кровь и слизал ее, засунув пальцы в рот:
– У тебя есть то, что принадлежит мне.
– Я не понимаю.
Гарик улыбнулся:
– Ты моя любимая игрушка и я не собираюсь не с кем делиться. Усекла?
– Сумасшедший…
– Просто предупреждаю, что у нас будет все по-другому. Тебе не удастся от меня сбежать. Никогда. Слышишь меня, Даша? Ни-ког-да! Даже из-под земли тебя достану! Буду приходить за тобой каждый раз, пока не получу все! Всю тебя! Без остатка!