Я ощутил неприятное чувство не опасности, а так, просто неловкость, словно о тебе узнают какой-то постыдный грешок, который ты стараешься забыть.
– Вэлкам, – пробормотал я. – Я человек, а человеку ничто свинское не чуждо.
– Это понятно, – сказала она, не сводя с меня взгляда. – Я о том, что касается нашего дела. Или может касаться.
– Ну-ну?
Она понизила голос.
– Прошу простить за жестокий вопрос, но… это касается нейродегенерации. Лечение существует?
– Нет, – ответил я честно.
Она продолжала сверлить меня взглядом.
– Мне очень неприятно это говорить, но вынуждена сказать правду. Ваше физическое состояние ставит вас в число самых вероятных похитителей.
– Каким образом? – спросил я. – Ах да, позвольте догадаться… Мне осталось немного, потому ворую гигантскую сумму… мне все равно терять нечего, верно?.. для того, чтобы уговорить ведущих хирургов мира попытаться сделать мне операцию первому, как только будет найден способ…
Угадал?
Она наклонила голову, все еще не сводя с меня взгляда.
– Медицина развивается стремительно, – обронила она, – лечение будет найдено обязательно. Вы просто хотите успеть раньше, чем болезнь добьет вас. Не так ли?
– Все логично, – признал я. – Вас бы к нам, яйцеголовым…
– Значит, признаетесь?
Я вздохнул, развел руками.
– Насколько я слышал, даже если признаюсь, вам все равно нужно собрать все улики. Иначе могу оказаться человеком, что взял вину на себя, чтобы выгородить настоящего преступника. Не так ли?
– Признание смягчает вину, – сообщила она, – и позволяет надеяться на снижение наказания. А если расскажете подробно, как все сделали, и вернете похищенное, вам могут даже снизить срок.
– Хорошая система, – одобрил я. – Практичная.
– Так как?
Я поднялся.
– Собирайте улики.
Она тоже поднялась, мощная, с прямыми плечами и жестоким лицом, которое старается и не может сделать сочувствующим.
– Подпишите бумагу о невыезде.
– Бумагу?
– Так говорится, – уточнила она. – Все пишется в облако, как и это предупреждение, что я вам даю. И то, что вы слышали. А теперь можете идти! Но советую далеко не уходить. Может быть расценено, как попытка к бегству.
Только опускаясь на сиденье автомобиля, ощутил, что в самом деле устал просто смертельно. Но если учесть, сколько двигался, то вообще побил свой рекорд.
По дороге не выдержал, остановился на заправке и взял три больших бутерброда с жареным мясом и пластиковый стакан кофе эспрессо.
Там же сожрал и два бутера, а потом указал автомобилю путь к дому и уже спокойнее и с удовольствием сожрал третий, смутно удивляясь, что утолил всего лишь голод, а вот аппетит жрал бы еще за меня и того парня.