– Приедем, накуритесь.
Влетаем в ворота областного управления. Над воротами табличка с адресом: «Ленина, 17».
Вытаскивают из машины, окружают. Ведут в кольце наверх, на второй этаж. Радуются неимоверно. Запирают в каком-то казенном кабинете.
Проходит час. Отпирают, ведут в кабинет напротив. Там опер и две студентки-практикантки из юридического института. Опер, ухмыляясь:
– Вот, гражданин Новиков, знакомьтесь: девочки – будущие работники суда и прокуратуры, у нас на практике. Они вас и обыщут.
Повернувшись к девицам, добавляет:
– Обыщите, как положено, как учили. Составьте протокол по форме.
Тут же исчезает за дверью.
– Раздевайтесь, – абсолютно безразличным тоном молвит первая девица, – раздевайтесь… Плащ снимайте.
Ощущаю себя не на обыске, не в милиции, а в публичном доме.
Вторая, симпатичная, сидя за столом, загадочно улыбается.
Жамкают плащ. Лезут под стельки ботинок. Все выворачивают наизнанку. Руки – вверх. Первая щупает от подмышек до щиколоток. Командует повернуться кругом. Вторая встает, щупает от горла до живота. Далее пропускает, хихикая. Потом вдоль брюк, по коленям, до пола, i
– А теперь раздевайтесь полностью.
– Совсем?
– До нижнего белья.
Ощупали. Облапали. Садятся за протокол.
– Одевайтесь.
Смеюсь, натягивая штаны.
– А можно еще раз обыскаться, более тщательно?
– Можно… Через несколько лет, ха-ха! – прыскают девицы.
– Вечером в ИВС обыщут, очень тщательно, – в тон им добавляет заглянувший опер и исчезает, бросая: «Под ваш контроль».
Подписываю протокол.
– Сигареты можно забрать?
– Можно.
Закуриваю. Практикантки что-то пишут. Молчим. Ждут, когда за мной придут.
– В туалет тоже в вашем сопровождении?
– Исключительно. Сейчас пойдете?
Идем по коридору. Доходим до двери со знаком «Т».
– Сюда. Дверь в кабину не закрывать.
– Будете смотреть?
– Такая работа.
– Ну что ж, работайте.
Стоит прямо за спиной, чувствую взгляд. Слушает журчанье. После этого перестал воспринимать ее как женщину. Неужели и вторая, что посимпатичнее, такая же «туалетчица»? М-да, если тут дамы такие, то какие здесь мужики?
– Все?.. Пошли.
Курю еще одну сигарету. Приходит опер.
Опять запирают в кабинете напротив.
Минуты тянутся. Прислушиваюсь к шагам и обрывкам разговоров за дверью. На душе ни страха, ни тревоги, ни сожаления. Абсолютное спокойствие и уверенность в том, что это – надолго. Потом, в будущем, это помогало. Именно уверенность в том, что выхода нет. Мышеловку долго готовили, и вот она захлопнулась. Просить помощи с воли бесполезно, никакие связи не помогут – участь решена. Надежда только на себя и на силы небесные. От того так спокойно. Тревожно только за детей, за семью и за больную мать. Все остальное – как перед расстрелом после команды: «Цельсь!..»